- Бывали дни весе-елые, гулял я, молодец... И-их!..
Уже порядком захмелевший Трофим крикнул:
- Таня! Принимай гостей... Арсений Игнатьевич садитесь к столу.
Кулуканов, кряжистый, аккуратно одетый мужик с острой седой бородкой, неторопливо снял картуз, повесил его на стул, степенным жестом пригладил волосы. В каждом его движении чувствовалось, что он знает себе цену, твердо стоит на земле и ко всем относится несколько снисходительно.
- Вот это люблю - от стола к столу! - сказал он хрипловатым голосом и, увидев, что Трофим поставил на стол бутылку водки, прибавил со смешком: - Только-то и всего? На такую честную компанию как бы не маловато, а, Серега?
- Маловато... - поддакнул дед. - Не по-председательски...
Трофим сказал заискивающе:
- Да я ж не знал, Арсений Игнатьевич, что вы гостили у папаньки. Я бы приготовил...
- А мы поправим дело! - Кулуканов потер руки. - Данилушка, сбегай ко мне домой. Благо тут недалеко, через дорогу. Скажи моей старухе, чтоб дала бутылочку самодельного. Скажи, у начальника гуляем! - крикнул он вслед убегающему Даниле и прибавил: - Самогон у меня, Трофим, огненный!
- Знаю, знаю, Арсений Игнатьевич. У вас все как полагается, - закивал Трофим.
В калитке показался Павел. Федя бросился ему навстречу.
- Братко пришел! Ой, гляньте, карасей сколько!
Дед приподнялся:
- А-а, рыболов! Ну, поди, поди сюда, внучек.
Павел на ходу шепнул брату, косясь на стол:
- Отец не злой?
- Веселый, Паш... Все смеется!
Отец прожевал кусок мяса, старательно вытер рот.
- Ты что же, сынок, так поздно?
Далеко зашли, папанька... На той стороне озера были с Яшкой Юдовым.
- Смотри, потонешь когда-нибудь. Ну, садись ешь. Налей-ка ему, Татьяна.
Мать подала сыну миску со щами, села рядом, погладила рукой по его жестковатым темно-русым волосам.
- Не хлебай, Пашутка, быстро, поперхнешься.
Данила принес бутылку самогона.
- А вот и подкрепление! - оживился дед и проворно разлил самогон по стаканам. - Арсений Игнатьевич, будьте здоровеньки!
Павел ел, обжигаясь и морщась, искоса поглядывая на двоюродного брата. Данила сидел, развалясь на скамье, глаза - как у деда, помутневшие и узкие. На верхней губе у него растет, да никак не вырастет, редкий рыжеватый пух. Павел знает, что Данила часто скребет бритвой под носом, чтобы усы лучше росли. Хочется ему походить на взрослого мужика. Вот и сейчас сидит он и крутит непослушными пьяными пальцами папиросу.
- Так ты говоришь, Трофим, приходил Потупчик на меня жаловаться? - спросил Кулуканов, щурясь на свет.
