Эти события и стали причиной довольно серьезной ссоры. Германик настаивал на том, чтобы воспользоваться своей властью, и Пизон вынужден был уступить. Он приготовился, хотя и неохотно, отправиться домой. До сих пор у него был непререкаемый авторитет. Однако в Антиохии Германик заболел настолько серьезно, что его друзья утверждали, будто его отравили. Пизон не воспользовался ситуацией. Услышав эту новость, он прервал свое путешествие в антиохийском порту Селевкии, послал нарочного с выражениями соболезнования и приказанием расследования. В ответ он получил от Германика — или якобы от Германика — письмо, в котором тот отвергал его дружбу и приказывал покинуть Сирию. Пизон продолжил свой путь. Прибыв на Кос, он услышал о смерти Германика.
Смерть Германика стала сенсацией и затронула все римские владения. Ее обстоятельства составляют историческую тайну, которая никогда не выйдет наружу. С момента, как болезнь приняла опасный характер, Германик практически исчезает из вида, и мы погружаемся в туман преднамеренных противоречий и неприкрытой пропаганды, и нам остается лишь гадать об истинных причинах его болезни.
В Антиохии ходили слухи, будто Германик во всеуслышание объявил о том, что его отравили, и на смертном одре поручил своим друзьям наказать убийц.[38] Он не говорил прямо, что Плакиния — преступница, и не заявлял, что Ливия и Тиберий заставили ее совершить преступление, однако дал понять, что можно сделать такой вывод. Его друзьям было приказано позаботиться о его жене и детях (дочери Юлии и внуках Юлии), и все намеки были направлены против Тиберия. Таковы были слухи.
Гней Кальпурний Пизон меньше всего походил на человека, которого можно обвинить в отравлении. Он скорее мог открыто пронзить врага мечом. Намеки, которые витали в Антиохии, наконец стали до него доходить. На Косе он созвал совещание, чтобы обсудить ситуацию. Офицеры, прибывшие из Сирии, уверяли его, что его будут встречать и приветствовать при возвращении. Его сын Марк полагал, что его возвращение в Рим было бы самым мудрым решением. Домиций Целер напоминал, что он — официальный правитель и что симпатии Ливии Августы и Тиберия на его стороне, даже несмотря на то, что их могут на этом основании заподозрить. «Никто, — сказал Целер, — так нарочито и напоказ не оплакивает смерть Германика, как те, кто от нее выиграл». Пизон в конце концов последовал совету Домиция.
Он написал Тиберию, что, по его мнению, его следует отозвать из Сирии, чтобы предотвратить распространение мятежных настроений, и уверял Тиберия, что примет любые распоряжения столь преданно, как и всегда. На пути он встретил корабли, на которых Агриппина возвращалась в Рим. Обе партии были готовы ко всему, однако ничего не произошло. Марк Вибий предупредил Пизона, что ему следует отправиться в Рим для разбирательства. «Времени достаточно, чтобы за мной выслали претора», — отвечал Пизон… Он все еще ничего не понял.
