Взрослые в изумлении посмотрели на мальчика, который скинул с себя дорожный плащ, под ним оказался рюкзак. Осторожно опустив его на пол, парнишка достал из него сверток. Мальчик подал госпоже младенца. В ткань светло-розового оттенка было обернуто хрупкое тельце.
— Боже! Она прелестна! — прошептала Эльза, прижимая к груди спящую кроху. Мужчины подошли поближе. Девочка мало походила на брата. Круглые розовые щечки, темные прядки волос. В складках одеяла сверкнул амулет. У мальчика на шее висел такой же — в виде сияющей звезды, но посередине вместо ' U' на амулете девочки красовалась — 'S'.
— Лери! С ума сошел! Дым! — женщина отстранилась, присела у камина в кресло, не выпуская девочку из рук, оглянулась на мужа. Разглядывая украшение, все немного забыли о детях. Мистер Кроус неловко затушил трубку. И посмотрел на мальчика, который в нерешительности переминался с ноги на ногу.
— Её зовут Сандра.
— Красивое имя, — улыбнулась Эльза, приглашая парнишку к камину.
— Уильям, скажи, а где живет твоя тётушка?
— В Ливрезе. Мы шли туда. Там еще башня Канра есть. Это недалеко от Равенты, — продолжал он перечислять названия, не встречая понимания во взглядах взрослых.
— Ты ничего не путаешь? — спросил изумленно Генри.
— Нет, я точно помню. Ливрез. У меня даже записка есть! — воскликнул мальчик, роясь в карманах. — Вот!
Мистер Кроус пробежал глазами по смятому листу.
— Верно. Ливрез… Но, я не знаю такой местности. А вы? — обратился он к жене и дворецкому.
— Послушай, дорогой! — почти пропела Эльза, прижимая к себе сладко посапывающую девчушку. — Детям пора спать. Давай этот вопрос оставим до утра.
Она встала, и медленно поднимаясь по лестнице, прошептала:
— Генри, позаботьтесь о мальчике. Крошку я уложу с собой. Надеюсь, милый, ты не возражаешь?
Миссис Кроус пробуравила взглядом мужа и, не спеша, уплыла в спальню.
Казалось, он всматривается в волны, которые с шумом и шипением набрасываются на прибрежные скалы, словно те виноваты во всех бедах земли. Или он ловит взглядом игру порывистого соленого ветра, который нещадно треплет седеющие волосы. Слезы, притаившиеся в уголках его глаз, вот-вот оросят лицо, исчерченное бороздками первых морщин. Он скрывает свои чувства от посторонних глаз. Но наедине с собой можно не бояться чужой молвы. Рядом в выступе скалы белые фигурки двух плачущих ангелов — это боль, навсегда поселившаяся в его душе. Дети — Луи и Эль, которые никогда не побегут навстречу отцу и не засмеются первым лучам солнца. Маркус помнил их нежные розовые личики. Луи прожил два месяца, крошка Эль — всего четыре дня.
