Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941 гг. | страница 134
Дело в том, что на самом-то деле ниже приводимый в фотокопии[95] и цитируемый «документик» представляет собой в лучшем для этой фальшивки случае неизвестно кем сделанную копию неизвестно кем составленного черновика телеграммы, котораянапечатана на пишущей машинке на двух обычных листках бумаги. На них нет подписи Сталина!
Правда, публикаторы книги «Лубянка, Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946» (М., 2006) на стр. 14–15 и в примечании на стр. 15 прибегли к следующим, как им показалось, «умным хитростям». Взамен прежних подлых утверждений, что-де Сталин подписал эту телеграмму, а его подписи, как видите, на фотокопии нет, принялись настаивать, что будто бы на этом «документике» есть некая вставка, написанная рукой самого Сталина. На самохм же деле речь идет о двух вставках — о вписанных от руки словах «заядлых» и «заклятых». Но кто сказал, что эти слова вписаны рукой Сталина? Кто привел убедительные, неопровержимые доказательства этого? Никто! Соответственно и фальсификаторы не привели ни малейшего подтверждения своим подлым утверждениям. Потому что никто никогда не осуществлял графологической экспертизы с целью выяснения, кем же все-таки вписаны эти слова. Со своей стороны могу сказать, что фальсификаторы их вписали по той простой причине, что смутно помнили, что у Сталина была привычка часто употреблять эти слова в отношении врагов народа. И, мол, «естественно, что при редактировании этого документа Сталин их и вписал».
Ситуация, в общем-то, неудивительная, ибо книженция эта издавалась Международным фондом «Демократия», а там до самой своей смерти всем заправлял все тот же ярый вражина СССР и России А.Н. Яковлев. Сами понимаете, доверия к изданиям Международного фонда «Демократия» быть не может — в изданных этим фондом книгах, которые читать и изучать обязательно надо, нужно проверять каждое слово, каждую запятую, каждую сноску. И в каждом случае в буквальном смысле слова вести отдельное следствие. Или, по меньшей мере, нужно быть запредельно внимательным и не верить ни одному слову, напечатанному в этих книгах. Так вот, при соблюдении хотя бы последнего правила любой сможет заметить следующее.
Шрифт машинописной вставки 1956 г., гласящей, что-де якобы дополнительно были напечатаны два экземпляра непонятно для каких нужд, и шрифт основного текста этого «документика» неотличимы. Еще раз обращаю внимание на то, что автор не пытается посягнуть на присвоение себе функций графологической экспертизы, но и не заметить, а также не обратить внимания читателей на неотличимость шрифтов тоже невозможно. Однако же, как такое могло произойти?! Ведь основной документ, согласно утверждениям Хрущева, датируется 1939 г., а машинописная вставка относится к 1956 г. Конечно, теоретически пишущие машинки за 17 лет могли сохраниться. Такое допустить можно, даже нужно. Но в таком случае выходит, что действительно как «текст телеграммы», так и машинописная вставка были состряпаны именно в 1956 г.
