Антон бросил портфель и скорей заглянул в мастерскую. Да, точно, прямо у двери смятая папиросная пачка, А покрывало сползло с кушетки до самого пола.
Баба Таня была одна. Накрывала на стол.
Он побежал в кухню. Там, возле высокой скамьи — на ней лежали две старые газеты, — дедушка и баба Лена делили помидоры.
Дедушка доставал из авоськи помидор и тут же подыскивал равный ему.
— Это тебе, это мне, — приговаривал он, отправляя их на разные газеты. Баба Лена сопровождала каждое его возглашение быстрым одобрительным кивком.
— Тебе помятый, и мне помятый, — говорил дедушка.
В конце концов в авоське остались большой и малюсенький помидоры.
— Ладно, не имеет значения, — сказал дедушка и положил на газету бабы Лены большой.
— А что, приходил пава? — спросил Антон.
— Он был утром, — ответил дедушка. — Иди, мой руки, обед уже на столе.
Гиря ходиков отмерила половину дневного пути. Можно ее подтянуть, но тогда и к вечеру она опустится лишь на короткий отрезок. А приятно поднимать на всю длину цепочки — вот сколько времени утекло! И потом, дедушка говорит, часы надо заводить один раз в сутки, и в строго определенное время, иначе они портятся.
Поначалу, когда ходики только повесили, Антон то и дело прибегал подтягивать гирю. Боялся, они остановятся. Папа ему тогда обещал собрать целую коллекцию часов. С боем, с кукушками, с музыкальным перезвоном. Говорил, для него это не составит труда. В командировках чуть ли не в каждом городке попадаются такие часы. Порой неисправные, но ведь их можно починить.
Обстоятельно обсуждали, как будут новые экспонаты размещать. Намеревались всю стену в коридоре занять ими.
Папа раздобыл книгу с изображениями каминных, напольных, карманных… Антон мечтал, как будет водить домой экскурсии из школы, и все будут про него знать…
Но и часов не прибавилось, и книгу папа недавно унес в театр. Он много книг унес в последнее время.
— Все стынет, — позвала бабушка.
Он не любил у них обедать. Постоянно надо себя контролировать. Нельзя чавкать и прихлебывать. Нельзя сутулиться. И разговаривать с полным ртом. Вилку следует держать в левой руке, нож в правой. Помнить обо всем одновременно трудновато. Плюс главное неудобство — салфетка. Она его утомляла, сдавливала горло. Антону казалось: освободись он от нее, и выполнить остальные требования станет гораздо легче.
Салфетки лежали возле тарелок, свернутые в рулончики. На рулончики надеты желтые полированные кольца. Дедушкино лопнуло, у Антона целенькое, а бабушка — вот чему стоило завидовать! — салфеткой не пользовалась. Ничего не поделаешь, мужчина должен брать на себя что потяжелей.
