Доровских числился ЗНШ по связи, но был невыразимо далек от связанных с этим технических проблем и глубоко презирал любые формы связи, кроме личного общения. Как-то командир полка вызвал его к себе:
— У меня ни один телефон не работает!
Доровских его внимательно выслушал:
— У меня тоже.
Молодой перспективный майор потерял дар речи. Понял — любые претензии к Доровских беспочвенны, телефон все равно работать не будет. Пошел другим путем — вызвал связистов.
С Доровских прощались на разводе. Дали «черную» (мельхиоровую) медаль «Ветеран Вооруженных Сил». Юбиляр её выбросил в кусты. Кто-то увидел и донес замполиту. Тот попытался вразумить Доровских:
— Вам её Родина дала, товарищ майор!
На что услышал:
— Иди ты на хуй со своей родиной и со своей медалью.
Это были его последние слова в полку.
Доровских подготовил себе достойную замену. Дали ему ст. лт. Новикова. Исполнительный, технически грамотный специалист за полгода сидения с Доровских в одном кабинете превратился в монстра. С трудом сдали в академию — как человека можно разложить!
Майор Цацурин, зам. по вооружению группы, был крепок, летом мог выпить флягу спирта. Имел железное правило: подчиненных нужно давить. На семинарах по правилам работы с подчиненными на почве своих убеждений он не раз вступал в дискуссию с фарисействующими политработниками, проповедовавшими любовь к подчиненным. Как-то он допустил довольно крупный просчёт по службе — не так установил какой-то агрегат на «изделие». Проверяющий напустился:
— Вы что, товарищ майор, не допонимаете? Как ваша фамилия?
Посмотрел: рожа свекольная, глаза маленькие, злые-злые, хотя сам добряк.
— Майор Сумавыживалов!
Проверяющий понял. Пришла очередь нашему майору идти на повышение:
— Пойдете замом по испытаниям?
— Не. Нет резона. Сколько получает зам. по испытаниям? Восемьдесят литров на квартал, а я шестьдесят в месяц. Какой мне резон идти на подполковничью должность?
Комиссия с ним согласилась. До конца пробыл на майорской должности.
Майор Донченко выбился из капитанов, учился в Харьковском военном институте заочно. Рожа, как каленый екатерининский пятак. Совершил подвиг — мастерски разгрузил ракету и затащил её в учебный корпус, чем поверг в изумление «яйцеголовых». Умело маневрировал пультом и погрузчиком, солдаты только выломали стену в корпусе. После этого ездил в Харьков только за дипломом.
Институт в Харькове, где ракетчики получали высшее образование, служил притоном. Принимали туда без экзаменов, по направлению. Брали всех желающих, потому что институт, как и майорское звание, не давал возможности вырваться из полигона. Овчаренко (кличка «Жолдас»), из прапорщиков, возвратился через три дня после начала сессии, весь в бинтах, как кукла, разве что кровавый след за ним не «тянется по сырой траве». Пришел донос: устроил драку в доме офицеров, сорвал карниз и пошел с ним «наперевес». На суде чести Овчаренко заявил:
