Дневник расстрелянного | страница 67



Продолжаю. Ночь прошла тихо. Следующий день начался, как предполагали. Пять подвод с запасом соломы и корма коням под командой Коли Бондарчука с грохотом и свистом выехали с колхозного двора.

— А ну, хлопцы, двинем, чтоб все разбежались.

Подводы рассыпались по всем концам. Возвратились пустые. Начальство хозяйства было занято водочным вопросом. По случаю окончания... работ на колхоз полагалось не то тридцать, не то пятьдесят литров горилки. С утра искали деньги на нее. Потом ждали завхоза. Потом, когда он появился с блестяще-красной рожей, все отправились пробовать горилку.

Позже, когда дежурившие на подводах хлопцы спали на возах, а вокруг них собрались пришедшие, Бажатарник появился пьяный в сопровождении совершенно пьяного лесника.

Нагрянул староста. Олекса, хоть пьяный, сообразил спрятаться. Тот напал на первого...

Кричал:

— Вы отправку всего села срываете! Нам так заявили: «Коли с третьего господарства не пойдут — мы тоже не пойдем». А вас искать надо. Вы разве с людьми говорили, объясняли им?

Завхоз молчал. На, лице его было тупое терпение. Он понимал (мужик хитрый) — староста кричит по обязанности. И сам староста понимает: никакими доводами, кроме виселицы разве, не убедишь ехать в Германию.

Бригадир Сергей Яремчук вставил:

— Пойдемте по хатам. Меня в одной вчера матом погнали. В другой баба выскочила. Говорит: «Людоед! Кровь наших детей хочешь пить...»

Староста шумел долго. Потом объявил:

— Я так и скажу в районе: там люди не виноваты, там руководители виноваты.

Арестовал всех четырех, повез с собой в Грушку. Бажатарник сел и подмигнул хватски:

— Проедемся, хлопцы.

В колхозе стало тихо. Иные говорили:

— Могут им там дать.

Другие:

— Ничего им не будет. Ну, подержат в холодной. Зато дети целы.

Подвозчики дежурили ночь. Думали — нагрянут жандармы. Никто не нагрянул. Утром все появились, даже не биты. Только, передают, Сергею Яремчуку раз за что-то дали по морде.

Потом слух: отправку из нашего района отменили до особого распоряжения. Даже тех, кто был на комиссии, отпустили по домам. Да и некуда. Прошлый «улов» (две недели назад) все еще никуда не отправили из Гайворона.

26 июля 1943 г.

Мы вступаем в опасный период. Но иначе нельзя. Бездействие вынести трудно. Грызет совесть.

После долгих усилий Л. с товарищем — «доцентом» физиком — смонтировали приемник. «Доцент» Толя — великолепный радист. Он в армии был им. Но его пришлось долго обрабатывать. Из-за радио был расстрелян его ученик Артем. Его самого за найденные наушники в начале войны долго и жестоко пытали.