— Иными?.. Гм… движением, посягающим на власть и, при случае, ставящим целью захватить ее на местах в свои руки.
— Так как же все-таки нам быть? — сбавил тон Николай Николаевич, очевидно, вспомнив о воинском чине и княжеском происхождении своего собеседника. Он сплел пальцы и картинно скрестил руки на груди. — Как нам быть?
— Действовать не теряя ни минуты! — отвечал начальник. — Повторяю, мы должны не раздувать огонь, а заманить Наби сюда, схватить и посадить под стражу, как Хаджар, и обезглавить движение!
— А если заявится новый главарь?
— Пока что не видно другого героя на эту роль! Нет на Кавказе столь же популярного.
— Итак, вы хотите отделить голову от тела?
— Да. Это будет умно.
— Значит, целесообразно Хаджар оставить здесь?
— Уверен.
И тут Николай Николаевич чуть ли не вздрогнул, представив ' на миг разгневанное лицо царя и выпалил:
— Может быть, независимо от нашего чина и сословного положения, сыновний долг, воинский долг перед Отечеством требует от нас иного образа действий?
— Мы вас нисколько не ограничиваем в угодных вам действиях- в пределах уезда! — Полковник смерил иронически-испытующим взглядом самоуверенного собеседника.
— Вы могли бы помочь нам и с другой стороны. — Полковник пустил пробный шар. — Полагаю, вы могли бы надзирать за делами в Зангезуре… в интересах Отечества…
— Надзирать? За кем?
— За нами!
— Позвольте… — Николай Николаевич встал, похолодев от страха и кляня себя за то, что, видимо, выдал себя, однако, пытаясь сохранить невозмутимый вид:
— Откуда у вас столь неуместные подозрения, господин полковник?
— Какие подозрения, помилуйте… — отозвался тот. — Я хочу только сказать, что вы, с вашей завидной любознательностью, можете держать в поле зрения все наши действия и распоряжения заодно с нашими скромными соображениями…
Николай Николаевич заколебался было, но решил, — будь что будет, — взять высокомерный тон, вспомнив о своей ответственности за порядок в этом краю. Он "приубавил пару": — Я сам, сколь ни мал мой чин, всегда готов умереть за это.
Полковник убедился окончательно в подлинной миссии сего "обычного" офицера. И потому ответил обезоруживающе осторожно:
— Верно. Каждый мыслящий военачальник, как и вы, должен считать себя солдатом Отечества.
— А вам не кажется, что вы допускаете неуместную иронию?
— С чего вы взяли?
— Я не военачальник. Я всего-навсего казачий офицер.
— Во всяком случае, в будущих возможных военных действиях в Зангезуре против гачагов вы вполне можете взять на себя командование.
