Зангезурский начальник ликовал, а Наби места себе не находил: как вызволить Хаджар?
Томился в гёрусском каземате и один из его друзей — Лейсан Наджаф-оглы. Другой помощник, Аллахверди, чье сочувствие Наби еще не было обнаружено, время от времени по поручению Наби носил передачи Лейсану в тюрьму, часть доходила и до Хаджар; кроме того, пытался Аллахверди вызнать, как скоро Хаджар собираются препроводить в сибирскую ссылку. Как-то Аллахверди вернулся из Гёруса мрачный, тучей смотрит, нашел Наби и с досадой сказал ему:
— Чего ты мешкаешь, Наби? Чего погоды у моря ждешь?
— Я все голову ломаю: как вызволить Хаджар, дочь Ханали…
— Больше ждать нельзя! Десять дней уже прошло… Чего доброго, упекут в Сибирь — тогда нам тут, в Зангезуре, лучше и не показываться!
— Верно, Аллахверди, — вздохнул горестно Наби. — Я еще кое-кого в Гёрус посылал… К каземату не подступиться: кругом казаки, солдаты!
— Что думаешь делать, Ало-оглы?
— Собрать людей — и на приступ!
— А сколько крови прольется — подумал?
— Да хоть по колено!
Почесал Аллахверди в затылке.
— Может, стоит узнать, что сама Хаджар думает?
— Как?
— Через Лейсана. Хаджар-то сметливая, может, что и посоветует!
Наутро после этого разговора, происходившего в лесу, на теневом склоне горы, Аллахверди перекинул через плечо хурджин с едой для узников — хлеб домашний с маслом и соленым сыром — и отправился в путь-дорогу. Добрался до Гёруса, походил-побродил, подошел к знакомому стражнику.
Сунул ему в руку хрустящую пятирублевку, заполучил разрешение на свидание с Лейсаном и, оставшись с ним с глазу на глаз, передал наказ Наби. А Лейсан, взяв хурджин и ублажив еще трешкой пышноусого ключника, уговорил того отпереть дверь в камеру Хаджар и, под предлогом передачи, шепнул ей о намерении Наби. Откинула Хаджар черные смоляные пряди с лица и сказала, как отрезала:
— Никакого побега!
— Почему?
— Как же это можно — ради меня кровь проливать, детей сиротить?
— Но иного выхода нет.
— Передайте Наби, что Хаджар не нужна такая подмога. Либо сама я вырвусь из этого кольца, либо руки на себя наложу!
— Не подобают славной Хаджар такие речи! Хаджар гордо выпрямилась:
— Пусть перешлет мне Наби одежду: точь-в-точь такую же, как его собственная, и такую же винтовку, как у него, и кинжал такой же!
— Сюда, в каземат?
— Да, ночью, под стеной у граба пусть и положат.
— А Наби?
— Пусть ждет меня с отрядом в урочный час на перевале.
— Не пойму… — покачал головой Лейсан.
— После поймешь, — и Хаджар подала знак охраннику, стоявшему в стороне; тот подошел, сокрушенно качая головой; Хаджар достала из хурджина съестное. Охранник, нарочито громко захлопнул дверь — чтобы все слышали, и запер ее на замок.
