— Я считаю, после того как колхозы будут созданы повсюду, он образуется и тут, у нас… Иначе для чего тогда я здесь живу?!
— Хорошо, а что вы лично, товарищ Тарыверди, делаете здесь для этого? Как стараетесь?
— Да так и стараемся. По правде говоря, дорогой товарищ Мадат, мы еще в прошлом году ходили и всем объясняли…
— Что вы объясняли? Что вы говорили людям? Расскажите, пожалуйста, поподробнее.
— Мы объясняли людям, что главное в жизни — это колхоз. Колхоз — это начало и конец всей нашей жизни. Однако есть люди, которые уперлись, сунули, как говорится, обе ноги в один чарык!
— Хорошо, товарищ Тарыверди, меня интересует, что говорят люди конкретно, когда вы начинаете агитировать их за колхоз? Что у них в душе?.. Это вам известно?..
— Чтобы все объяснить вам покороче, скажу так… Говорю им — они соглашаются, говорят: вступим весной, когда начнется пахота… Пахота наступает — прихожу к ним, спрашиваю: ну как? Отвечают: погоди немного, вступим в косовицу. А в косовицу говорят: вступим осенью, после жатвы. Так и откладывают — все на завтра да на завтра…
Мадат извлек из кармана свернутый вчетверо лист бумаги, развернул его, пробежал глазами.
— Вот здесь написано — читаю: "В прошлом году товарищ Тарыверди зарезал на мясо одного быка, а второго продал в этом году…" Что вы скажете на это, товарищ Тарыверди? Было такое?
Лицо Тарыверди сделалось пунцовым.
— Это наговор, клевета!.. — воскликнул он. — Завистники!.. Не верьте, дорогой товарищ!..
Мадат сунул бумагу под самый нос Тарыверди:
— Почему же они завидуют тебе?
Тарыверди с мольбой во взоре посмотрел на Меджида, как бы ища у него поддержки:
— Вот он знает, дорогой товарищ, я ушел из этой деревни в другую деревню и там вступил & партию, билет получил, вот люди и завидуют мне!..
У инструктора Меджида мгновенно испортилось настроение. Он начал нападать на Тарыверди:
— Это что за история с быками, товарищ член партии? Ты вправду зарезал? А я ничего не знаю.
— Вражеские наговоры!.. — божился Тарыверди. — Клянусь вам!.. Бык был стар, ни одного зуба во рту не осталось, все повыпадали… Он больше ни на что не годился, только на убой… Клянусь аллахом!..
Мадат спросил строго:
— А где второй бык?
Тарыверди обернулся к двери, кивнул на жену, которая разжигала самовар, сказал смущенно:
— Откровенно говоря, дорогой товарищ, извините меня, конечно… Новраста была совсем раздета… А ведь два раза в неделю нас зовут. в гости. Вот я взял и продал быка, чтобы прикрыть, как говорится, наш позор, чтобы люди не говорили: кандидат партии, а за женой смотрит плохо! Если бы люди не были завистливыми, они бы написали правду…
