Сменялись времена года. Сменялись и темы разговоров у любителей поболтать, посудачить, перемыть кости ближних. Теперь в деревне все хорошо усвоили: кто работает — тот ест. Колхозники уверовали в слово, вчера еще такое чуждое и непонятное им, — трудодень! При дележе прошлогоднего урожая трудяги получили столько всего — и зерна, и картофеля, и кукурузы, и денег, — что лентяи ахнули от зависти!.. Скептики и болтуны были посрамлены.
Теперь верх взяли другие разговоры:
— Действительно, если народ разом вздохнет и выдохнет — ураган поднимется, горы повалятся!
— Да, канули в прошлое дни, когда люди сомневались и отлынивали от дела, когда один бил по гвоздю, другой по подкове! Теперь все так прославляют колхоз, словно родились колхозниками. Пять пальцев — это кулак, сила, а один палец — всего лишь один палец, им только в носу ковырять!
— На Насиргулу посмотрите, даже не краснеет! Прежде был первым лентяем в деревне, дни и ночи храпел, бока пролеживал, завернувшись в свое драное одеяло. Зимой голодал, лапу сосал, как медведь в берлоге. Теперь взялся за ум, навалился на работу, в день два трудодня зарабатывает — мало, к трем подбирается. Раньше он и вкуса молока-то не знал, а теперь в его дворе две коровы мычат. Сочинил песню про колхоз и поет ее каждый день вечером, ударяя рукой по медному тазу, как по бубну.
— Будь проклят голод, но он хороший учитель! Научил уму-разуму многих.
— Да, голод преподал хороший урок нашему Насиргулу, взял его одной рукой за ухо, другой — саданул по губам, мол: "Кто не работает, тот не ест!"
Эти слова Галифе-Махмуд повторял на каждом собрании: "Кто не работает, тот не ест!" Они, можно сказать, стали всеобщим, повседневным лозунгом дашкесанлинцев, их любимой присказкой.
В разговорах дашкесанлинцев можно было услышать и такое:
— Интересно, а что сказал об этом Годжа-киши?
— Годжа-киши говорит, что будет жаловаться в район. Обижен, почему его не повесили на. красную доску.
— Старик прав. По меньшей мере полсела — его дети, внуки и правнуки. Как можно обижать такого человека?
— Годжа-киши говорит, что Галифе-Махмуд недолюбливает его, сводит с ним счеты. Не нравится нашему партячейке, что старик вспоминает старые времена.
— Не старые времена вспоминает Годжа-киши, а то, что было разумным в старое время.
— Слава аллаху, от кляузника Кесы мы избавились. Честное слово, он в день строчил столько доносов, что один большой осел и тот не увез бы все его бумажки!
Эти дни тоже давно ушли безвозвратно. Креп из месяца в месяц колхоз, вырастали на работе люди. Теперь-каждый хотел трудиться за двоих.
