— Такова жизнь, старик, таковы законы природы, — улыбнулся Демиров. Он вдруг вспомнил про доктора Везирзаде, поинтересовался; — Скажи мне, пожалуйста, Али-Иса, бакинский доктор-старичок еще здесь, не уехал?
— Вчера уехал, — ответил Али-Иса. — Погрузил свои вещи на лошадь и отправился в дорогу. Даже проводника не взял.
— Это плохо.
— Ничего, я думаю, доберется в добром здравии.
— Куда он поехал?
— В деревню Дашкесанлы, к Годже-оглу.
— Да, так мы и условились, что он поработает в Дашкесанлы. Там его хорошо примут.
— Жалко, что доктор уехал от нас, — посетовал Али-Иса. — При нем, за эти несколько дней, наша больница прямо-таки ожила, воскресла. Мы наконец увидели солнце. Но недолго оно светило: выглянуло из-за туч и вновь спряталось. Опять мы оказались под пятой этой сумасбродной женщины — Восьмого марта!
Демиров кивнул:
— Ты прав, старик, жаль, что доктор Везирзаде уехал от нас. Он замечательный врач. Но что поделаешь?.. Он очень рвался на природу. Надо его понять. Да и деревня тоже нуждается во врачах.
Али-Иса попросил:
— Заглянули бы вы к нам в больницу, товарищ секретарь райкома! У нас там тоже есть розы, полюбовались бы… Кстати, к нам недавно приехала из Баку мать нашей девушки-фельдшерицы — Нанагыз-арвад. Говорит, будто она еще в Баку передала вам письмо для своей дочери Рухсары Алиевой, Сачлы, как мы ее зовем. Я ей говорю: "Зачем тебе нужно это письмо? Ты ведь сама уже здесь". — "Нет, говорит, мой приезд — сам по себе, а письмо — само по себе. "Нехорошо, говорит, если письмо затеряется. Я, говорит, положила в конверт немного денег для дочери". Эта Нанагыз сама хотела прийти к вам, но я отговорил ее, сказал: нехорошо. Между прочим, это ее дочь приходила к вам ставить банки по распоряжению бакинского доктора Рухсара, она же Сачлы.
Демиров тотчас вспомнил: действительно, письмо пожилой седоволосой женщины, навестившей его в бакинской гостинице "Новая Европа", до сих пор находится у него и не передано по назначению. Где же оно? Демиров напряг память: "Ага, кажется, оно в одном из карманов моего желтого дорожного портфеля". Не сказав ни слова Али-Исе, он ушел в комнату, достал из шкафа желтый портфель, купленный некогда в Москве. Письмо Нанагыз, как он и предполагал, оказалось там. Демиров хотел было позвать Сары и попросить его отнести письмо в больницу, однако передумал. "Отнесу-ка я его сам, — решил он. — Надо будет извиниться и перед матерью, и перед дочерью. Нехорошо получилось. Как это я запамятовал?.. Приехал — сразу дела навалились, эта беда — убийство Сейфуллы Заманова… И все-таки нехорошо. Оплошал, товарищ секретарь райкома! Теперь иди извиняйся".
