Не знаю, как я там продержался, как не уснул, просто даже не знаю. Наконец солнце собралось заходить, низко так опустилось, но, правда, косо шло, еще не темнело. Тогда афганцы загомонили:
— Кончай работу, чурбаны! Строиться на проверку результатов.
И мы все пошли назад, к краю поля. Я пока шел, закапывал тихонько рукой коробочки в пыльцу, чтоб не видно. Саид заметил, спросил. Я рассказал, он аж побелел.
— За такие шутки они тебя просто замочат! Я слышал, как один полковник им приказал. Они же все прощупают, баран! А коробочки обрывать нельзя, это кустарник губит.
— А что делать?
— Почки подставлять! Давай вытряхивай быстро все коробочки, неси им хоть пустой мешок, но чтоб этого они не видели.
Я стал коробочки из мешка вытаскивать и бросать. Не то чтобы я сильно испугался, а просто не хотел шума, устал очень. Пусть, думаю, отметелят, а ночью сбегу. Саид стал мне помогать, ты, мол, долго копаешься. Но ВОХР заметил, как мы суетимся. Внимательные сволочи оказались. Саид разулыбался им, стал на меня показывать, что-то говорить, но не сдал, молодец. Ну и стали нас метелить. Трое подошли. Пока двое бьют, третий бегает между грядок или мешки трясет, кричит. Потом подбегает, тоже бьет. Я смотрю на китайцев, а они только рукава облизывают, и даже не интересуются. Что такого в этой пыльце?
Ну наконец нас подняли и потащили. Потащили, потому что я не дурак избитым ходить, а Саид с непривычки и правда отключился. Бросили нас в машину, сами сели сверху и поехали. Саид застонал, проморгался. Я говорю:
— Ну видишь, не замочили нас! Ничего страшного, еще в лагере замесят разок, и все.
— Рано радуешься, баран. Еще посмотрим, куда нас везут.
И правда, мы свернули в сторону от дороги. Может, думаю, они там расстреливают? Гляжу — едем к домику маленькому, вроде как из пластилина слепленному, а навстречу нам люди с автоматами поднимаются из кустов, машут. И я сразу понял: вот где у них самогонку делают. В лаборатории.
Из домика вышли несколько человек в белых халатах, закурили на ходу и ушли за угол. Нас вытряхнули из машины и повели по дорожке ко входу.
— Ты видел? Как тебе? — у Саида глаза горят, как у филина.
— Кого?
— Бабу! Во ноги! Она откуда тут?
— Какую бабу?
— Ну вон вышла же сейчас, с мужиками, в халатике! — Саид удивленно так на меня смотрит. — Ну ты баран.
— Да что мне баба-то? Ты скажи, нас тут не расстреляют?
— Не знаю. — Саид пришел в себя и закрутил головой по сторонам. Его стукнули несильно прикладом в ухо. Он зашипел.
