Одна беда: я пришел к котлам один, а не с толпой, как в первый раз. Получилось чересчур заметно. У котлов теперь лежали коврики, а на ковриках сидели группами смуглые парни. Но главное: повара жарили мясо. Как оно пахло! Я не мог остановиться, хотя и видел, как парни подняли с травы автоматы. Так бы я и шел, пока меня не завалили бы, как Цуруль сосну, но откуда-то сбоку вышагнул Саид, и я в него уперся.
— Ты чего? Голодный, что ли?
— Уйди, — говорю, — мне все это надоело. Я жрать хочу.
— Крутой, да? — Саид отступил на шаг и ухмыльнулся. — Так ты жрать хочешь или подохнуть?
— Жрать. Или подохнуть. А выпить у них нет?
— Выпить у них нет. Они мусульмане, как я, а не свинюги, как ты.
— А тебя почему не кормят?
— Да дядя у меня урод. Ты откуда сам? — Саид отошел к стене сарая и присел. Запах мяса как ураган. У меня ноги подкосились, я тоже сел.
— С этого… Ну… С Москвы.
— А, земляк почти, я там учился. Год.
— А на кого учился? — Я смутно вспомнил, что у нас для чудаков есть институты всякие.
— Не помню… Какая разница? Девочек много было там. Деньги только покажи, а денег где взять? Я студент. Отец заплатил, чтоб поступил, а так семья бедная. Стал дяде письма писать, дядя денег слал. Но мало. Я тогда к землякам пошел, земляки сказали: ишак ты. А я не ишак, понял?
— Понял, — говорю и сон вспоминаю. — Ишаки бывают умные.
— Ты юннат, что ли? Короче, дали мне пушку, сказали: приходи, как мужчиной станешь. Мальчик. Так и сказали. Я что, баран к ним после этого возвращаться? Я взял в общаге пацанов, кто пошустрей, пошел — киоск ломанул. И деньги, и шоколадки, все девочки нам. — Саид замолчал и стал мерно стукаться затылком о сарай. — Потом дядя приехал. И оказалось, что я ишак…
— Это ничего. Слушай, а мяса у них никак нельзя попросить? Ну, по-вашему, а я спеть могу?
— Ишакам не дают мяса… Дядя сказал: не учишься, безобразничаешь, в тюрьму сядешь. Сказал: поедем в Америку, там будем дела делать, раз ты такой бездельник. И я поверил! А он сказал, ствол дай, посмотрю. А потом я под этим стволом в багажник залез, и он меня из Москвы увез. Я сначала думал — домой. Думал — отец палкой забьет. А дядя меня в горы привез и сказал: в институте восстановлю, но полгода здесь будешь работать, пока не поймешь, что был неправ. Отдал мужикам каким-то ключи и багажник захлопнул…
— А что тут за работа? — Я это слово не люблю. Я знаю, где работают: в тюрьме и в армии.
— Героин собирать… Плантации тут… Героиновые… — Саид перестал стучаться головой и посмотрел мне в глаза. — Ты не торчишь?
