Ирина Михайловна стала медленно оседать на пол, но ей не дали упасть, подхватили. От чьего-то хлопка по лицу она очнулась и мгновенно вошла в странное, еще никогда не испытываемое состояние: поддерживающие ее руки воспринимались как свои, тверже стало под ногами, будто их выросло у нее еще несколько пар, и вся она как бы слилась со стоящими с нею рядом, превратилась в многорукое и многоглазое существо, внутри которого теперь уже почти в безопасности плавал малыш.
Захлопал крыльями невидимый Тыоня, опять с восторгом ощутив себя на краткий миг телесным существом. Все услышали этот звук, но не испугались не было сил для большего страха, да и как раз в эту минуту лифт, тормознув, неожиданно двинулся вверх. Но по-прежнему каждый был одновременно собой и другим, и когда в Петушкове вспыхнула радостная надежда от нового движения лифта, то ее вмиг ощутили все.
Полет был столь же длительным, сколь и падение. Казалось, ему не будет конца.
«И куда рвануло? В космос, что ли?» — хотел было сказать Лобанов, но не смог разжать губ, лишь плотнее прижался к соседнему плечу, от которого шло нечто успокаивающее, хотя и бессловесное, но выражаемое примерно таким настроением: все будет в порядке, нужно только переждать этот кошмар.
Теперь незримый оператор стремительно раскручивал ленту в будущее. В высоком широкоплечем мужчине, который встал перед Жураевой, она узнала своего взрослого сына. Он был очень похож на нее, лишь фигурой выдавал Селюкова. Сын стоял у панели машины, фосфоресцирующей голубыми цифрами, и сосредоточенно нажимал ее клавиши.
Другие тоже увидели и каким-то чутьем узнали своих потомков — рослых, с одухотворенными лицами. Они воспитывали детей, мчались в космических кораблях, работали в научных лабораториях. Их жизнь поражала красотой и мудрым спокойствием. И оттого, что в ней отсутствовал страх, ее можно было назвать счастливой.
Время от времени живущие в будущем оборачивались к ним, сгрудившимся в темноте несущегося в неизвестность лифта, и в их глазах читалась требовательная надежда на хороший исход.
Наконец лифт остановился. Дверцы его медленно раздвинулись, и пятеро, вмиг разжав объятия, конфузливо отскочили друг от друга, уступая дорогу Ирине Михайловне.
Их встречала улыбающаяся тетя Даша.
— Что же это вы? — буднично сказала она. — Звали вас, звали, стучали вам, а вы точно оглохли или повымерли. Мы уж тут заволновались. Монтер немного задержался, ну да не наша в том вина. Все живы-здоровы?
