Дед внушил ему, что богатство и привилегии — это огромная ответственность, ведь многим повезло в этой жизни меньше. Джон с удовольствием представлял в парламенте жителей Тавистока и без устали работал в палате общин, чтобы улучшить жизнь своих избирателей — рабочих. Если правительство отклонит его предложения, он заплатит за нововведения из своего кармана.
Это всегда было яблоком раздора между ним и Элизабет. Она была твердой противницей того, чтобы их состояние безрассудно растрачивалось, как она это называла, на низшие классы. В результате Джон научился советоваться только с самим собой и никогда не говорить с женой о политике.
Закончив работу, он лег спать. Вскоре ему приснился его навязчивый сон.
Верхом на своем гунтере он ехал по залитому солнцем лугу, поросшему дикими цветами. Их крепкий запах в сочетании с ликующим ощущением свободы действовал на него опьяняюще.
Рядом с ним ехала девушка — жизнерадостное, жизнелюбивое, живущее полной жизнью создание. Она страстно любила природу, детей, животных, и ему никогда не приедался ее смех. Они гнали лошадей к какому-то холму, и Джон знал, что позволит ей выиграть соревнование ради того, чтобы испытать наслаждение при виде ее радости от победы.
Они вымокли под внезапно обрушившимся летним ливнем, но юная леди даже не замедлила скачку. Она подъехала к холму, соскользнула с седла и поднялась на большой валун.
Джон спешился у подножия валуна и протянул к ней руки:
— Прыгай! Я поймаю тебя.
Прекрасней ее серебристого смеха он ничего не слышал в жизни. Не колеблясь, с полной самоотдачей, она бросилась в его объятия. Он поймал ее, а потом покатился вместе с ней по земле и, наконец, прижал ее телом к сырой траве.
Он завладел ее губами — у них оказался вкус восхитительного смеха и предвкушения чувственных радостей. Он знал, что она хочет его ласк, так же как он хочет ее ласкать, и это действовало на него опьяняюще. Ее пылкость вызвала у него непреодолимое желание овладеть ее телом и душой и заставить ее подчиниться ему целиком и полностью.
Она могла уничтожить его боль, гнев и все темные мысли. Он мог раствориться в манящих, сладостных глубинах ее тела, а она позволила бы ему осуществить любую свою фантазию.
От нее исходил соблазн, и Джон наслаждался этим ощущением, потому что оно усиливало желание и доставляло блаженное, почти невыносимое наслаждение, которое помогало ему убежать от реальности так, как ничто другое не помогало.
Мощное безумие, которое разбудили в ней его ласки, увело его в те места, где царит одно великолепное, темное ощущение. Страсть доставляла ему необыкновенное удовольствие, за которым следовали покой и глубокое удовлетворение.
