Пронеслось еще несколько секунд. Слегка перегнувшись в седле, Конан ударил лошадь Хассека; в самый последний момент он вывернул запястье так, что меч с громким хлопком плашмя ударился о круп Железноголового.
С почти человеческим криком животное, не разбирая дороги, ринулось вперед. И поэтому его плечо ударило лошадь Сарида чуть позади выгибающейся, покрытой длинной гривой шеи, — а Железноголовый продолжал двигаться. Он силой пробил себе дорогу, и его плечо, а потом седло почти оторвали Сариду ногу. Солдат закричал таким же высоким и нечеловеческим голосом, как до него лошадь.
Потом Железноголовый пронесся мимо Испараны, а Сарид уже не мог справиться ни с лошадью, ни с собой; он шатался в седле, его лицо искажалось гримасами, и Конан ударил своего скакуна обоими каблуками, а потом плотно прижал их. На ногах киммерийца вздулись мускулы.
Его лошадь дернулась вперед, вслед за животным, которое она знала и за которым следовала всю дорогу от Шадизара. И Конан нанес удар — справа, над шеей Гнедыша, мимо собственной груди и в левую руку Сарида.
Клинок вошел глубоко. Обе лошади в это время двигались в противоположных направлениях. Лезвие меча застряло, погруженное в мышцы и кость. Рука Конана оказалась переброшенной через его грудь и прижатой к ней. Его лошадь продолжала двигаться. Конан заворчал, и его тело изогнулось. Лошадь неуклонно продвигалась вперед. Конан, уже потерявший равновесие, наконец в отчаянии выпустил меч — слишком поздно. Он упал.
Левое заднее копыто высокой гнедой лошади Сарида просвистело в двух пальцах от головы киммерийца.
Гнедой пошел рысью — теперь его ничто не сдерживало, ибо левая рука Сарида была наполовину отделена от тела, и бьющая из нее кровь сверкающим потоком окружала клинок, торчащий из раны. Потом гнедой понесся галопом мимо вьючных лошадей Конана, которые все еще стояли в узком проходе между барханами. Места было недостаточно; гнедого это не волновало. Сарида вышибло из седла выступающим в сторону тюком. Он тяжело упал наземь. Меч, торчащий из его руки, стал словно бы короче.
Сарид изменил своей присяге солдата Турана из желания обладать Испараной, побуждаемый к лихорадочному безумию похотью, льстивыми речами и обещаниями награды, затмевающей даже ее соблазнительную особу. Он пошел в бессмысленную атаку, убил Хассека, который был ему совершенно незнаком… и потерял левую руку и способность владеть левой ногой.
А теперь шарахающаяся в панике вьючная лошадь наступила ему на грудь и вдавила ребра внутрь.
