– Не надо, милый!
Дионисио перехватил нож и резко ударил им бандита под челюсть. Лезвие, проколов язык, застряло в нёбе.
– Жри, щенок, – безжалостно сказал он, взял Анику за руку и, не оглядываясь, зашагал прочь.
По дороге к бару они не проронили ни слова. Дионисио все еще кипел от ярости и даже дышал с трудом, а Аника плотно сжимала побелевшие губы. Ее уже тошнило, но она, как и Дионисио, только прибавляла шагу. В баре они увидели Рамона, в одиночестве сидевшего за столом. Оба упали на стулья, Аника закрыла лицо руками, неудержимо трясясь и вздрагивая. Рамон недоуменно посмотрел на нее, потом на Дионисио. У того дергался глаз, взгляд дико блуждал, и дышал он так, словно только что протащил на веревке быка.
– Что… – начал Рамон, но Дионисио махнул рукой – мол, помолчи.
Произошло нечто ужасное, это Рамон понял. Зная по опыту, что надо подождать, когда Дионисио сам расскажет, он встал, поспешил к стойке и вернулся с двойными порциями водки. Аника даже не взглянула на стакан, а Дионисио попытался взять свой, но слишком тряслись руки. Взглянув на Рамона, он выговорил:
– Грабители…
– Да? Что произошло?
– С ножами…
– Ты ранен? С Аникой все в порядке? Что они забрали?
– Ничего… – Дионисио удалось глотнуть из стакана, но больше расплескалось. – Это им худо пришлось… – Потом выпалил: – Видел бы ты, как Зубастик съездила эту сволочь ногой по роже!
Он обнял Анику, и девушка положила голову ему на плечо. Уцепилась за рубашку, из глаз потекли слезы. Дионисио обнял ее крепче, и они дрожа прижались друг к Другу. Он поцеловал Анику в маковку, вдохнул запах волос. Рамон смотрел на них, и его так трогала эта сцена, что самому хотелось поплакать.
Полицейскому потребовался целый вечер, чтобы вытянуть из них всю историю. Дрожь прекратилась, сменившись возбуждением. Рамон точно с пьяными на празднике разговаривал. Когда Аника ушла в уборную, Рамон склонился к приятелю и нетерпеливо сказал:
– Послушай, друг, я же говорил – ты в опасности. Может, хоть сейчас поверишь?
– Брось, Рамон, просто грабители. И сейчас жалеют, что напали. К тому делу это не имеет отношения. – Рамон сочувственно покачал головой, и Дионисио прибавил: – Поначалу они и не думали меня убивать. Денег требовали.
Рамон уже злился.
– Ну прислушайся ко мне хотя бы раз! Матерь божья, до чего же ты наивный! Ты разбираешься только в своих книжках и знаешь, чем заниматься в постели! Я же тебя не просто так предупреждаю, дурень, у меня есть информация, но она секретная, ее нельзя разглашать, и она про то, о чем ты только в газету пишешь. Уезжай из города, или я состряпаю обвинение и для твоего же блага запру тебя в кутузку!
