— Знаете, Зимин, это вы не успели подготовить документы к сроку, так что не надо так морщиться: пойдите и напишите. И не забудьте взять бланк у секретаря.
Зимин, ругаясь, пнул стул в приемной.
— Да ладно тебе, Саш… — пожалела его секретарша. — Наплюй на него. Хочешь, я тебе письмо напечатаю? Ты только продиктуй, что написать.
— Не надо. Долго мне, что ли? Просто он меня достал.
— Он всех достал.
Минут через десять Зимин принес требуемое письмо, директор пробежал по нему взглядом, кивнул удовлетворенно и сказал:
— В кои веки вы хоть что-то сделали правильно, Зимин. Только вот тут «с уважением» надо напечатать большими буквами и оставить пропуск между ними и подписью.
Он протянул листок обратно Зимину. Зимин ничего не сказал — просто онемел от негодования, — забрал письмо и вышел вон, нарочно аккуратно прикрыв за собой дверь. И через пять минут вместо письма принес директору на подпись заявление об уходе. До Нового года оставалось десять дней, и он не сомневался, что положенные две недели его заставят отработать. Но директор словно давно ждал этого момента, подписал заявление сразу и поставил резолюцию: «уволить по собственному желанию с 22 декабря сего года». Признаться, Зимин только обрадовался, что в понедельник ему не надо будет снова тащиться на работу.
Метель мела все сильней. В темноте он не заметил дыры в асфальте, «девятку» тряхнуло, и перестал играть диск, сколько Зимин ни стучал по магнитоле кулаком, — пришлось включить приемник.
— …самая длинная ночь в году! — вместо музыки звонко и оптимистично вещала ведущая какой-то программы.
— Когда силы зла властвуют безраздельно, — добавил ее напарник.
— Толик, а ты веришь в силы зла?
— Наши предки называли эту ночь «Карачун», Маша. Карачун — таинственная сила, укорачивающая день.
«И называется эта таинственная сила гравитацией», — подумал Зимин.
Ведущий понизил голос, завывая в микрофон:
— А еще это слово означает погибель, безвременную смерть. Силы зла стремятся уничтожить добро и свет.
— Давай послушаем песню о борьбе добра со злом! — предложила ведущая — снова звонко и оптимистично.
Зимин повертел ручку приемника, остановился на приятной джазовой композиции и закурил, чуть опустив стекло, — в лицо тут же понеслись колючие снежинки, словно давно ждали, когда окно откроется и можно будет влететь в тепло.
Там, где вдоль трассы стояли деревья, ветер не сдувал снег с асфальта и приходилось сбрасывать скорость: машину «вело». Истерично сигналя, Зимина обогнала фура, подняв за собой тучу снега, полную пара и выхлопных газов, — «девятку» качнуло потоком воздуха, в лицо плюнуло снегом, и на несколько секунд видимость исчезла полностью. Зимин выбросил в окно сигарету, не докурив ее и до половины, и поднял стекло.
