Старик посмотрел на Зимина снисходительно:
— Ты, наверное, забыл, и я напомню: вслед за самой длинной ночью начинается самый короткий в году день.
— Значит, мне надо поторопиться, — со злостью ответил Зимин и встал на тропинку.
Свет начинавшегося дня придал ему и сил, и оптимизма. Здесь нет бесконечных лесов! Километров десять в поперечнике, не больше! Если все время идти прямо… Десять километров в ту минуту представлялись Зимину двумя сантиметрами на пятиверстке. Ну или пятью минутами за рулем «девятки».
— Никогда не слышал, как людей по лесу кружит леший? — издевательски спросил старик. Пусть издевается, раз его игра проиграна! Кончилась самая длинная в году ночь!
Часа через три, когда ноги уже отказывались подниматься, а Зимин то и дело останавливался, опираясь на стволы деревьев, серенький свет так и не стал ярче. Метель не кончалась, иногда врывалась в лес с развеселым визгом ведьм и воем призраков, и Зимин верил, что где-то рядом опушка, и шел навстречу ветру, но тот, подразнив, снова поднимался вверх — ломать сучья.
То и дело за деревьями мерещился просвет, и Зимин забыл, что идти надо прямо, — сворачивал туда, где немного расступались деревья. Впрочем, в лесу невозможно было угадать направление: он был изотропным[2].
Старик не отставал ни на шаг, при свете Зимин хорошо его рассмотрел: обычный такой старик. Встретишь на улице в нормальной одежде — и не узнаешь. У него не было даже бороды, как положено былинным старцам. Только рубище. И ноги — синеватые, худые. И руки большие, костистые. Ухватит за горло — не выпустит.
Зимин прислонился к дереву, равнодушно разглядывая своего преследователя.
— Тебе нужно отдохнуть, — решительно сказал тот.
— Отстань, — коротко бросил Зимин: на разговоры сил не осталось.
— Посиди немного, вон дерево поваленное.
— Отвяжись, — Зимин широко зевнул. — Нашелся тоже… искуситель…
— Половина самого короткого дня уже прошла. На что ты надеешься?
— На вторую половину.
Лешие смотрели из спрятанных в снегу нор — мрачно и удовлетворенно. Призраки на их месте посмеялись бы, посвистели — молчание же пугало больше воя и хохота.
У леса должен быть край! Он не бесконечен! Зимин закурил и с трудом оторвался от дерева: надо двигаться вперед. Осталось совсем немного. Может, где-то рядом жилье? Садоводство какое-нибудь или деревня… Тут же полно жилья! Тут железная дорога где-то рядом!
— А ты размотай шарф, может, что-нибудь услышишь… — посоветовал старик.
Казавшийся мягким кашемир давно натер шею и подбородок, и снять его с себя хотелось почти так же сильно, как узкие ботинки.
