Кирилл лихо подкатил к подъезду и резко тормознул. Не поленился даже выйти из машины и предложить даме руку. Та уж и вовсе от смущения не знала, куда деваться. И вне себя от благодарности пригласила:
— Может, зайдете? Я вас покормлю, вы же голодный. Правда, котлет у меня нету, но я только вчера сварила очень вкусный борщ, хотите? И сырники…
Вообще-то Кирилл был не настолько голоден. Но ему почему-то было так приятно ее приглашение, а еще больше ее смущение. Да если учесть, что дома его вряд ли ждал вкусный ужин: в лучшем случае замороженные пельмени, в худшем — очередной поход в ближайший к дому ресторан. И так вдруг захотелось чего-то домашнего! Борща, например, да с майонезом. И сырничков со сметанкой!
— А с удовольствием! Только с одним условием — никаких "вы", договорились?
— Договорились, — едва слышно ответила Света, стесняясь заглянуть в его глаза. И в очередной раз покраснела.
Тамара лихо подрулила к дому и стала вытаскивать из машины сумки. Впрочем, тащить их в дом она и не думала, так и бросила около багажника — что она, тяжеловес, что ли? Неужто кроме нее некому сумки таскать?
Мама по обыкновению полулежала в любимом кресле перед телевизором и щелкала семечки. Тамару передернуло: ну что за идиотская, прямо-таки плебейская привычка?! Как бабка деревенская, еще бы цветастый платочек на голову повязала! Подставила какую-то солдафонскую металлическую мисочку под подбородок и сплевывает в нее шелуху. Фи, как это недостойно!
И Тамара прямой наводкой направилась в кабинет к отцу.
— Привет, пап! Я вернулась!
— О, дочура, — обрадовался Семен Львович.
Вышел из-за стола, обнял дочь, смачно чмокнул в губы:
— Ну здравствуй, здравствуй, радость моя! Здравствуй, госпожа Андрианова!
Тамара скривилась:
— Нет, папа, не называй меня так. Даже в шутку не называй. Говорю же — я вернулась, я не хочу быть Андриановой.
Зельдов посмотрел на нее внимательно, взял за руку и почти насильно протянул Тамару через весь кабинет к массивному кожаному дивану, усадил рядышком:
— Ну-ка, рассказывай, что еще за новости?
Тамара надула губки:
— Что еще рассказывать? Говорю же — я вернулась, неужели непонятно?! Хватит с меня замужних радостей, мне с вами лучше.
Семен Львович сказал строго, что было ему так несвойственно при разговоре с женой и дочерьми:
— Рассказывай, и в подробностях. Что случилось?
— Что, что? — возмутилась Тамара. — Ошиблись мы с тобой, папочка, вот что. Вернее, это ты ошибся, и сильно, между прочим. А из-за тебя я пострадала.
