Кирилл молча слушал, мотал на ус и мысленно соглашался с каждым словом отца. Он вообще привык ему доверять, да и кому еще верить, как не родному отцу?
Андрианов-старший крякнул недовольно, как будто все женское народонаселение страны могло увидеть и услышать его недовольство их недостойным поведением и тут же устыдиться, прихлебнул пива прямо из бутылки, продолжил монолог:
— Вот и думаю я, Кирюша, что тебе жену нужно выбирать из нашего круга. Не ради денег, не ради выгоды для бизнеса. Я никогда не понимал и никогда не приму всех этих мезальянсов, когда женятся сугубо из соображений выгоды с той или иной стороны, ради слияния двух крупных состояний в одно огромное. А вот для того, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что замуж идет за тебя, а не за деньги — надо брать жену из обеспеченной семьи, желательно даже хоть чуточку, но более обеспеченной, чем наша. Не ради денег, сугубо ради уверенности, ради душевного покоя. Деньги — что деньги? Так, инструмент для выживания в жестоком мире, не более того. И нельзя ради денег закладывать свою душу. Потому что душу — ее ведь никакими деньгами не вернешь, обратно не выкупишь. Вот забери у меня твою маму, подсунь на ее место какую-нибудь молоденькую красотку — я бы повесился, точно тебе говорю. И никаких денег мне не надо без нее. Вроде и старая, и ворчливая стала, как старуха девяностолетняя, а никого мне другого, сынок, не надо. Иной раз с удовольствием бы отдохнул от нее, вот, кажется, надоела, как, как…
Александр Никанорович замялся, подыскивая подходящее сравнение, и продолжил, так и не подобрав нужного слова:
— Вот, понимаешь, иной раз ведь все нервы вымотает! Ведь без нее не могу спокойно с мужиками посидеть, в баньке попариться. Везде рядом, везде! Вот только что в саму-то баню с мужиками не лезет, конечно, но меня чуть не в предбаннике стережет!
Вздохнул тяжко, недовольно, еще раз крякнул и вдруг улыбнулся:
— И правильно делает. Как бы я на нее ни злился, а без нее неизвестно, во что бы я превратился. Я ж, как в бизнесмены записался, крепко выпивать начал, помнишь? Сам знаешь, как оно бывает: у русского человека любой договор, хоть устный, хоть письменный, хоть на сотню, хоть на миллион — всё за бутылкой решается. Без бутылки ни одну телегу с места не сдвинешь, ни одно колесо не закрутишь. А я ведь смолоду не умею сам останавливаться, не знаю меры. А мать — мой мерный стаканчик. Знаешь, Кирюша, я так рад, что нашел ее когда-то! Хоть и надоела хуже горькой редьки, а без нее — только в петлю. Вот посмотришь на всех этих бабочек молоденьких, и так иной раз хочется бросить все к чертовой матери, так хочется поменять свою пятидесятилетнюю на двух по двадцать пять! Эх, кажется, вот жару бы дал! Так нет же, она ж, как та рыба-прилипала, всюду рядом. А потом думаю: а на кой они мне, те молодухи? Что у них есть такого, чего я в свое время у мамки нашей не видел? А вот случись чего — от молодок тех и духу не останется, не то что денег, а мамка… А мамка наша — она всегда рядом будет. Пусть и старая, пусть ворчливая… Зато моя. Своя. Родная…
