День шел за днем, неделя за неделей. Влад не появлялся и не звонил. Мать, поглощенная своими проблемами, не слишком доставала старшую дочь, лишь изредка, по привычке, окидывая ее мрачным, исподлобья, взглядом, "общалась" с нею:
— Плечи-то расправь, скорючилась коромыслом. Да волосы прибери, ходишь, как последняя шлюха, — и с чувством выполненного долга отворачивалась к младшей дочери, требующей в силу подросткового возраста повышенного родительского внимания:
— А у тебя что на голове? Сколько раз говорить — косу надо заплетать потуже. Тугая коса — признак девичьей недоступности. Слабая коса кричит о легком поведении девушки. И ногти подстриги, отрастила, как у шлюхи!
Слово "шлюха" было излюбленным в лексиконе Валентины Ивановны. Выбилась из "хвостика" непослушная прядка — шлюха, не так посмотрела — шлюха, вильнула бедром — последняя шлюха. Громко ли разговариваешь, тихо ли шепчешь — все, "как шлюха". Несмотря на всю обиходность и привычность этого слова в их доме, оно коробило слух дочерей, унижало их, оскорбляло. Вместо того, чтобы расправить плечи, после этого слова, наоборот, плечи, словно сами собой, съеживались, а непослушные прядки жестких волос выскальзывали из самой тугой косы.
Был тихий пасмурный вечер, когда Влад, наконец, позвонил. Он позвонил тогда, когда Тома, устав ждать, словно забыла уже о его существовании, выбросила его из своей головы. Ей было так больно каждый раз, когда звонил телефон, но это был не Влад, каждый раз сердце рвалось на кусочки от жгучей обиды, а в висках стучало: "Когда же, когда же, когда…". И вот свершилось! Он позвонил, он вспомнил о ней!
— Привет, Маленькая! — голос лукавый, словно смеется. И Тома четко представила себе, как он стоит у телефона, облокотившись плечом и локтем о стену, согнув в колене ногу и оперев ее на носок. И его глаза, его серые, хитрые, смеющиеся или насмехающиеся, такие родные и такие любимые глаза!
— Привет, — горло вдруг сжало железной рукой, а в ушах гулко отдается каждый удар сердца.
— Куда ж ты пропала, совсем забыла меня, позабросила, — а голос совершенно издевательский, ну, мол, парируй, отвечай!
— Я не пропадала, я все время здесь, — а сердце разрывается от радости: он позвонил, он не забыл!
— Но все-таки забыла! А я все жду, жду… Ну так что, жениться будем или как? Ты ведь теперь моя женщина…
У Томы сердце словно остановилось. Да она-то замуж хоть сейчас, сию минуту, как есть, в ситцевом халатике, так и побежала бы за ним на край света! Но где-то билась предательская мысль: он издевается над ней, так предложение не делают! Он хочет, чтобы она сказала "Да", а потом посмеется над ней, грязно и грубо. Нет, не дождется!
