К девятому классу Оля начала серьезно комплексовать. Все одноклассницы уже могли похвастать некоторыми припухлостями под школьной формой. У кого-то больше, у кого-то меньше, но грудь появилась у всех. Кроме Ольги. Некоторые девочки даже стали носить бюстгальтер. Оля, естественно, обходилась без него. Мальчишки, глядя на нее, откровенно насмехались. А как завидно ей было, когда то одна, то другая одноклассница сидела на физкультуре на скамейке запасных, даже не переодевшись в форменные трусики и футболку, шептала на ухо физруку так, чтобы мальчишки не слышали:
— Игорь Константинович, мне сегодня нельзя. И на следующий урок тоже нельзя будет. Можно, я в пятницу вообще не приду?
Всем, всем девчонкам периодически было 'нельзя', и только одной Ольге всегда 'можно'!
Училась Оля из-под палки, вернее, из-под маминого ремня. Галина Евгеньевна лупцевала бестолковую дочь едва ли не каждый вечер, однако результат от этого не менялся: не сильна была дочь в науках, совсем не сильна. Гуманитарные предметы еще тянула кое-как: там, где не понимала, можно было хоть заучить наизусть. С точными же предметами сладить никак не удавалось.
В результате — более чем скромный аттестат зрелости. Пытаться поступить в институт с таким — утопия. Пришлось матери устроить ее на свой завод, на конвейер по сборке радиол. По вечерам же Оля ходила на подготовительные занятия: как бы там ни было, а высшее образование она непременно должна получить — не стоять же всю жизнь у конвейера.
Поступить удалось только через два года, да и то в совершенно непрестижную 'педульку', на филологический факультет. Как говаривали в народе: факультет старых дев. Ну да, выйди тут замуж, когда на весь поток и десятка парней не наберется. И те едва ли на парней похожи: так, сплошные недоразумения в белых кудряшках, кругленьких очечках, отглаженных брючках и вязанных полосатых безрукавках.
К моменту поступления в институт Ольге перевалило за девятнадцать, однако, несмотря на появление первых признаков взросления, выглядела она намного моложе. Один случай надолго выбил ее из колеи. Не случай даже — так, малюсенький эпизодик, но ранил ее самолюбие навсегда.
Сбежали как-то с Маринкой с последней пары, решили сходить в кино. Фильм шел заграничный, не то французский, не то итальянский. Названия Ольга не запомнила. В память врезалось лишь самое важное: внизу огромной пестрой афиши красовалось предупреждение: 'Детям до шестнадцати лет смотреть не рекомендуется'. Семнадцатилетнюю Маринку пропустили в зал без проблем, а взрослую Олю контролерша тормознула с презрительным вздохом:
