Алька не выдержала:
— Сволочь ты, Дронов!
Тот задержался у двери, однако даже не оглянулся. Стоял, ожидал чего-то.
— Какая же ты сволочь! — отчаянно повторила Алька. — Ты ведь давным-давно все понял, только из сволочизма молчишь!
По-прежнему не оглядываясь, словно бы обращаясь к двери, Дронов спросил равнодушно:
— Что, по-твоему, я должен был понять?
Алька притихла. Вот ведь гад какой! Специально изображает из себя тупого, только бы унизить ее!
Не дождавшись ответа, Дронов лязгнул замком.
— Вот я и говорю — сволочь! — обиженно воскликнула Алька. — Ведь ты же не хочешь уходить! Ты только хочешь, чтобы я сама сказала!
— Так скажи, — глухо ответил Дронов, все так же обращаясь к двери.
Алька молчала. Молчал и Дронов. Прошла минута, может, две. Дронов вновь лязгнул замком.
— Ну хорошо, хорошо, — не выдержала Алька. — Ты победил! У меня не получается без тебя. И тебе ведь так же плохо, я знаю! Просто ты сволочь, Дронов! Ты такая сволочь!
И Алька набросилась на него с кулаками. Правда, колотила она его несильно, просто от отчаяния не столько даже била, сколько стучалась в его спину:
— Сволочь, какая же ты сволочь, Дронов!
Дронов повернулся к ней, схватил ее за руки, спросил с плохо затаенной угрозой, пристально глядя в ее глаза:
— То есть ты согласна, чтобы вся твоя жизнь состояла только из меня?
Алька кивнула.
— И больше не будет походов в кино с кем бы то ни было кроме меня?
Алька кивнула.
— И никаких вечеринок, никаких дней рождения без меня?
Алька кивнула.
— Никаких выбрыков? Только я? Куда бы ты ни захотела — только со мной? Куда бы я ни захотел — только с тобой?
Алька кивнула.
— Потому что ты меня безумно любишь и тебе никто кроме меня не нужен?
Алька покачала головой:
— Потому что я тебя ненавижу и у меня никого кроме тебя нет!
— Тогда, чтобы ты еще больше меня ненавидела, пять раз в неделю, а может, и все шесть, будешь ходить на какие-нибудь секции. И тебе скучать не придется, и я буду спокоен.
— Нет! — воскликнула Алька. — Я спорт терпеть ненавижу! Не хочу, не буду!
— Необязательно спортивные, — успокоил ее Дронов. — У нас куча всяких секций, кружков, клубов и вообще чего угодно. Хочешь — на народные танцы иди, хочешь — на бальные, хочешь — на современные. Или на аэробику, например — очень полезная штука.
— Мне аэробика без надобности, у меня конституция худая, как у матери, я не растолстею…
— Неважно, — притянул ее к себе Дронов. — Лишь бы всегда была у меня под рукой, в поле зрения. Иначе я сойду с ума от ревности.
