— Не дождутся!
Ах, раз так, то и ты, голубчик, не дождешься. Не про тебя эта вакансия — Наталье стольких трудов стоило оставить для себя этот резерв. Как ни обидно, но пришлось распрощаться — сразу видно, безнадежен. Еще пара-тройка лет — на него уже и посягать-то никто не будет, а он носится со своей свободой, как школьница с девственностью.
Третьим был Бахарев. Чуть-чуть не вписывался в возрастные рамки, очерченные Натальей Петровной. Ну да где тридцать, там и двадцать девять — невелика разница. Куда хуже было то, что семейный стаж у него ограничивался всего несколькими месяцами. Она не знала наверняка, когда мужики начинают испытывать раздражение замызганным халатом, но догадывалась, что не в первые же месяцы супружества. И это был существенный минус. Однако остальным пунктам Бахарев соответствовал на все сто: и опыт работы, и свободное владение языком (как английским, так и русским — с клиентами тоже нужно уметь разговаривать). И внешние данные тоже вполне. Не настолько хорош, конечно, как первый, но… ничего, очень даже ничего. По крайней мере, ей не пришлось бы краснеть перед прихлебателем, если бы они случайно где-нибудь столкнулись. Она решилась сделать ставку на него. А малый семейный срок мог даже сыграть ей на руку: возможно, в ближайшее время они решат завести потомство, и тогда… Тогда Наташины шансы резко возрастут: ну какой нормальный мужик сможет от нее отказаться, если дома беременная баба в засаленном халате и с присущими в этом положении капризами? А рядом — Наталья. Вся такая ухоженная, стройная, интеллигентная… В самом деле, с Бахаревым у нее имелись неплохие шансы!
Идти домой не было ни малейшего желания. Дома Юлька, там нужно улыбаться, изображать из себя счастливого человека, а сил на это у Вадима не оставалось совершенно. Все силы забирала работа. Вернее не столько работа, сколько…
Эх, если б не Юлькина беременность — все было бы проще. Конечно, главная проблема от этого не стала бы меньше, и все-таки бороться с ней было бы не так тяжело. В моральном плане появилась бы какая-то отдушина, возможность почувствовать себя живым человеком, а не роботом.
До дома осталось минуты три ходьбы, не больше. И опять придется натягивать на лицо улыбку счастливого идиота и не снимать ее до ночи. Нет, дома Вадим и в самом деле был счастлив. Или почти счастлив. Вот если бы не…
Все бы ничего, если бы только он хоть где-нибудь мог позволить себе расслабиться. Дома — нельзя, там Юлька. Ее беременность как раз вошла в фазу максимальной обидчивости — чуть только не так скажи, или не то, и слез не оберешься. Как дитя малое, честное слово. Иной раз хотелось прикрикнуть на нее, чтоб кончала придуриваться и становилась той Юлькой, которую он знал и любил. Но вместо той, веселой и взбалмошной, нынче была капризная избалованная кукла с огромным выпирающим животом, с вечно надутыми губками и глазками, готовыми в любой момент наполниться горючими слезами.
