– он уехал погостить к родственникам в Швейцарию, да так и пересидел там опасное время.
* Мофен – презрительная кличка немцев, вошедшая в нидерландский обиход со Второй мировой войны. (Прим. автора.)
Герард торговал чулками. Четыре дня он делал это в собственной галантерейной лавке, устроенной на первом этаже его домика, а по вторникам и пятницам – занимался тем же самым на местном базаре. Андерс привык видеть лицо Герарда на фоне задранных женских ножек – и, видимо, такая картинка должным образом отпечаталась в его, Андерса, подсознании. Скорее всего, поэтому, а также и потому, что он не хотел втягивать в свои дела членов семьи, то есть, в первую очередь, брата, Андерс направился не к Пиму, как задумал вначале, а именно к Герарду.
3.
Было воскресенье. Герард, в свой выходной, сидел дома и пил пиво. Андерс, который давно бросил курить (табачный дым вредил голосовым связкам жены), не знал, чем занять свои руки. Герард потянулся было налить ему кружку пива, но Андерс пива не пил, а более из напитков у Герарда на сей день ничего не было.
«Налей просто воды», – попросил Андерс.
Он сделал глубокий вдох и взялся пить воду. Зубы позорно клацнули о стеклянный край, кружка подпрыгнула в руках.
«Ты чего?» – благодушно покосился Герард.
В одной из комнат наверху что-то упало – не очень тяжелое, весом с телефонный справочник.
«Что это»? – спросил Андерс.
«Кошка, – сказал Герард. – Как дела идут?»
«Превосходно», – машинально сказал Андерс.
«Вот и отлично. У меня тоже. А что ты скажешь об этом?»
«Красивая штука», – вежливо заключил Андерс, вглядевшись в поставленное ему под нос плечо Герарда. На его бицепсе боевито синел мощный легионерский факел.
А что он еще мог сказать? Если бы он мог, если бы мог…
«Герард, послушай…»
«Да?»
«Ты вот хорошо разбираешься в женщинах…» («Боже, что я несу?!»)
«Я? в женщинах?» – Герард громко заржал.
Наверху опять что-то упало.
«Godverdomme», – процедил Герард.
«Ты прав, тут женщины ни при чем…»
«И чего ты пива не хочешь? – сказал Герард. – Это же Grolsch! Ммммм, порно!..»
Андерс привык, что все, так или иначе стоящее похвалы, Герард – так уж повелось у него со старших классов – награждал именно этим словцом…
«Слушай, Герард, а ты… ты ведь в Восточной Европе бывал?..»
«Ну», – сказал Герард.
«А где?»
«Да в Польше. Позапрошлым летом».
«Да-да-да, – вспомнил Андерс. – Я, кстати, тоже там бывал дон войны. А ты слышал, как они поют?»
Герард расхохотался. Неожиданно тонюсеньким голосочком, словно изображая милую, трогательно-слабоумную в своей мечтательности славянскую пейзаночку, он повел:
