На баланс группы можно было записать раскрытую «мокруху». Хотя какой там к чертям кошачьим баланс… Только для цифр на оперативном совещании. Стрёмно, жизнь, оказывается, может измеряться процентами. Минуточку, минуточку, просим не путать — не жизнь, а раскрываемость убийств. Это разные вещи.
Так-то, конечно, так, да только тому дядьке, что лежит сейчас в подъезде, по большому счёту уже всё равно, какой там процент раскрываемости. Он бы сейчас предпочел сидеть в своей квартире живым-здоровым и попивать пивко. Ну, или «Херши-колу». Без всяких процентов.
Костик скрепил листы и отнёс дежурному для передачи следователю прокуратуры, который вместе с экспертом всё ещё осматривал место происшествия.
Два часа назад задержанный мужик вышел на лестницу своего дома из загаженной квартиры взглянуть на мир божий после недельного «штопора». На свою беду в этот самый момент в подъезде находился сосед, ремонтировавший почтовый ящик. Дальше и объяснять не стоит. Слово за слово, что-то там кому-то не понравилось, сейчас уже не выяснишь. В итоге ныне арестованный, но живой, оглушил свободного, но мертвого, а когда тот упал, опустил на его голову тридцатикилограммовый вентиль, валявшийся у входа в подвал.
Задержан он был на месте преступления соседями, сопротивления не оказывал и просьб выпустить его не высказывал.
Раскрывать в этой истории было нечего. «Бытовуха». Убийство без причин. Просто так.
Ароматный запах шавермы — арабского сэндвича — защекотал ноздри. Белкин не успел пообедать, организм требовал удовлетворения.
Вовчик открыл кошелёк, оглянулся на киоск, разглядел цену и со вздохом сунул бумажник обратно в куртку. Денег хватало на тощий бутерброд с каменным сыром в привокзальном буфете. Ладно, говорят, голодание полезно. Петрович в таких случаях закусывает «беломорным» дымом. Белкин не курил, боясь испортить дыхалку, без которой на футбольном поле делать нечего.
Он потолкался среди пассажиров, сходил посмотреть на публику возле табло, послушал болтовню и, ничего полезного не высмотрев и не выслушав, направился в пикет милиции, чтобы переговорить с местными вокзальными операми.
С Московским вокзалом у Вовчика были связаны неприятные воспоминания. Примерно год назад, ещё работая в территориальном отделении, он со своими операми задерживал здесь одного товарища, совершившего разбойное нападение на квартиру и сматывавшего удочки из города на поезде. Товарищ был «гастролёром», его фотографии у ребят не было, поэтому они ориентировались по приметам, полученным от потерпевшей.
