— Это коралловая змея? — Кожу ее охватывали яркие кольца красного, желтого и черного цветов.
— Ну да, она. В окрестных лесах обитает некоторое количество особей. В последнее время находят необычно много дохлых. — Он обернулся к мае. — Ты по-прежнему держишь пчел?
Я удивилась, откуда он знает.
— Я писала работу по пчелам, будучи студенткой, — сказала мне мае. — Он все помнит. Да, — обратилась она к профессору. — И их необычно много дохнет в последнее время.
— С птицами происходит то же самое. — Он порылся в куче бумаг на столе, и я почти ожидала, что сейчас он извлечет оттуда дохлую птицу. Вместо этого он вытащил из кучи журнал и принялся его листать.
Мы стояли и смотрели на него. Сесть было некуда. Все стулья в кабинете занимали предметы.
— Вот. Одюбоновское общество[7] говорит, что популяции обычных птиц за последние сорок лет сократились критично, в некоторых случаях на восемьдесят процентов.
— Чем вызвано это сокращение? — спросила мае.
Он захлопнул журнал.
— Самые непосредственные факторы — антропогенные. Чрезмерная эксплуатация ресурсов означает потерю естественной среды обитания. А оставшиеся ареалы нередко загрязнены. Безрадостная картина.
Он швырнул журнал обратно на стол и повернулся ко мне.
— Ну-с, кто же ты, черт подери, такая?
По пути домой в тот вечер я сказала мае то, что она и так уже знала: я хочу поступать в Хиллхаус.
Комнаты в общежитии, по которым мы прошлись, были не чище и не больше, чем в любом другом из виденных нами кампусов. Везде студенты, казалось, упорно пытаются впихнуть в похожие на кельи комнатушки максимум барахла. Вентиляция была слабая, а запах масла пачули (мама сказала мне, как оно называется) перешибал несколько других ароматов.
Но эти комнаты показались мне более привлекательными, потому что были старее, и в большинстве были те же высокие, узкие окна, что и в других зданиях колледжа. Каждое окно представляло собой заключенный в раму пейзаж с деревьями. И студенты в целом обладали впечатляющей энергией: повсюду мы видели их бегущими, катающимися на скейтбордах, танцующими. Почти все, кого мы встречали в других кампусах, двигались медленно, сгорбившись, с тяжелыми рюкзаками, большинство с мобильниками у уха.
Да, сказала я маме, я могу представить себя в Хиллхаусе.
— По наследству, — сказала я.
— Если нам приходится расставаться, я бы предпочла, чтобы ты отправилась туда, нежели куда-либо еще. — Она отвернулась, но я видела упрямо выдвинутую нижнюю челюсть и опущенный уголок губ.
