Поезд уносит меня в ночь.
Позади меня осталась мертвая любовь,
А в моем сердце расплывалась скука…
Тогда его рука взяла мою руку,
Мне было так хорошо, когда я к нему
прижалась.
Когда я проснулась,
Солнцем был залит вокзал.
Мой неизвестный любимый спрыгнул со
ступенек вагона,
Его окружили мужчины.
Солнце удваивало мое горе
И блестело на его цепях.
Он, может быть, убийца…
Странных людей можно встретить
В поездах и на вокзалах.
Наше прибытие в Ниццу было менее поэтично. Однако первое, что мы увидели, выйдя из вокзала, был человек-реклама. Эдит крикнула мне:
— Момона, у него на спине мое имя! Догоним его и угостим стаканчиком вина.
И мы побежали за беднягой, хорошо, что он еле переставлял ноги. Догоняем и читаем:
«Убийца ли малютка Пиаф? Вы узнаете это сегодня вечером, придя в «Буат а Витэс»!
— Боже, неужели опять все сначала?! Я — убийца! Мерзавцы! Когда же это кончится!
Она была совершенно подавлена. Я огорчилась за нее, но взглянула на происходящее с другой стороны.
— Они — скоты, согласна, но все-таки какая ни есть, это реклама. В первый раз люди придут ради скандала, но если они придут еще раз, то уже ради тебя.
Такое Эдит просекала быстро. Она подумала минутку и сказала:
— Хорошо, придется проглотить. Но уж тогда директриса кабаре пусть не жмется! Я хочу, чтобы было несколько человек, а не один нищий бродяга. Если уж ставить на скандал, то играть ва-банк! Я поговорю с этой каторжной.
И они поговорили. Инстинктивно она вела себя как опытный профессионал. Она всегда чувствовала, что нужно делать. В личной жизни ей случалось допускать ошибки, но в том, что касалось ее профессии, — никогда. Но какие силы надо было иметь, чтобы перешагнуть через это: «Убийца ли малютка Пиаф?»
Доказала она, «кто есть кто», очень быстро. Пригласили ее в «Буат а витэс» на один месяц, а осталась она на целых три. Платили мало, всего лишь сто франков за вечер, ей и ее аккомпаниатору. С нами уже не было Робера Жюэля. Эдит не смогла его удержать в тот период, когда у нее не было работы. Перед отъездом она пригласила Рене Клоарека, человека очень талантливого. Он еще не был известен и жил в небольшом отеле в предместье Сен-Мартен. Ему очень нравилось работать с Эдит. Он приехал со своей женой, миленькой, приятной, но мы не подружились, она была не нашего поля ягода — уютная хозяйственная мещаночка.
На все про все у нас с Эдит оставалось пятьдесят франков. Это было немного. Никогда мы не ели столько спагетти: «Наворачивай. Дешево и питательно!»
