Предалась, была невестой и слугой ему,
Чтобы притушила ярость твоего огня,
Но — чтобы в ручье осталась влага для меня.
Каждый вечер, только с неба сгонит мрак зарю,
Я тебе один из этих перлов подарю».
Молвив так, толпу прислужниц взором обвела.
Ту, которую для ласки годною сочла,
Мановеньем чуть заметным к трону позвала
И ее, с улыбкой нежной, мне передала.
И луна, подаренная мне, меня взяла
За руку и в сумрачную чащу увела.
Был пленен я родинкою, стал рабом кудрей.
Под навесом листьев шел я, как во сне, за ней.
И меня в шатер укромный привела она.
Я поладил с ней, как с нижней верхняя струна.
Там постель была роскошно раньше постлана,
Легким шелком и коврами ярко убрана.
И затылками подушки ложа смяли мы.
Целовались и друг друга обнимали мы.
Отыскал я роз охапку между ивняков.
Потонул в охапке белых, алых лепестков.
Перл бесценный, сокровенный в раковине был,
Снял с жемчужницы печать я, створки отворил.
Я ласкал свою подругу до дневной поры,
В ложе, амброю дышавшем, полном камфары.
Встал я из ее объятий при сиянье дня.
Приготовила проворно дева для меня
Водоем златой, сиявший яхонтовым дном.
И водой благоуханной я омылся в нем.
Знойный полдень был, когда я вышел из шатра.
Гурии, что пировали на лугу вчера,
Все исчезли. Я остался там у родника
Одинокий — наподобье желтого цветка,
Утомленный и с похмельем тяжким в голове,
Влажным лбом своим склонился я к сухой траве.
От полудня до заката продремал я там.
Счастье бодрствует, покамест спит счастливец сам.
Только мускусный мешочек ночь-газель раскрыла
И на небо мускус черный с амброй положила,
Из носилок сна я поднял голову тогда.
Встал я, как побег кленовый, где журчит вода.
Как минувшей ночью, туча с ветром пронеслась,
И жемчужным над долиной ливнем пролилась.
Ветер подметал долину, ливень поливал.
Ветер сеял розы, ливень лилии сажал.
А когда в долине встала амбровая мгла,
Розовая — в сто потоков — влага потекла.
Это вновь минувшей ночи гурии пришли,
Трон с покровом драгоценным снова принесли
На лугу опять поставлен трон был золотой,
Занавешенный шелками, дорогой парчой.
Вновь пошел у них веселый, беззаботный пир.
Смехом, пеньем и волненьем был разбужен мир
Встали девушки в сиянье факелов ночных.
Села грабящая сердце госпожа средь них.
Девушкам она велела, чтоб меня нашли,
Чтобы снова к ней с почетом гостя привели.
Я на зов пришел охотно. И на трон меня
По обычаю былого усадили дня.
Бирюзовый стол для пира принесли они,
Яства подали и вина и зажгли огни.
