Наконец вернулись Пилли, папа и Орик. И Оли прилетела, наверное, Орик взял ее с собой, когда трубу забирал.
— Спасибо, Орик, — сказал я. — Извините, вещь ценная, но что-то мне неспокойно.
— Бери-бери. Кстати, а для чего? Планетарий?
Я кивнул, сказал всем, что отлучусь минут на пятнадцать, и дунул к Латору. Машину я, чтобы она не примелькалась, оставил до спуска в нижний город. Латор был дома.
— Вы выспитесь, если мы все сделаем ночью?
— Конечно, конечно, — сказал Латор.
— Прилетайте ко мне в двенадцать ночи на самый верх, ладно? До Ир-фа полетим вместе.
Вскоре я вернулся в дом.
— Давай твою рыбину, покажи, — сказал я папе.
— Если ее Пилли еще не разделала на кухне.
— Ка-ак?! — заорал я, бросаясь на кухню.
Нет, Пилли с ножом еще только тянулась к рыбине.
— Да что ты, Пилли, странная какая! — сказал я. — Это же — инопланетная рыба! Мне ее видеть надо!
Я стал разглядывать папину «ведьму». Я думал, что она на вид должна быть, как и на Земле, поскромнее морских. Ничего подобного. Не ведьма, конечно, но… Почти черная, даже фиолетовая, с продольной узкой красной полосой. Рожа страшноватая, тупая, а глаза не по бокам, а очень близко друг к другу на лбу и очень выпуклые.
— Как ее зовут? — спросил я.
— Алабия, — сказала Пилли. — Довольно вкусная.
Я вернулся в столовую. Орик задумчиво играл с Сириусом.
— Что, тоже о памятнике для него подумываете? — Ну и шутка.
— А знаешь — мысль мелькнула. — Орик улыбнулся.
— Кстати, — сказал папа. — На Политории верят в бога?
— Это кто — бог? — спросила Пилли, входя. Папа, как мог, объяснил, хотя это было очень непросто.
— Нет, такой веры у нас нет.
— Но какая-то есть, если даже как и на Земле, не всеобщая?
— Конечно, мы без этого не обошлись, — сказала Пилли. — Мы верим в чистый разум с большой буквы: Чистый Разум.
— Это лишено божественного смысла? — спросил папа. — Ну, как вера в любовь, в доброе начало…
— Если идти от вашего бога, то Чистый Разум — понятие божественное. Это некий сгусток, невидимое облако там, куда и корабли долететь-то не могут. Чистый Разум вбирает в себя все, что есть в нас: и высокое, и дурное, он руководит нами, нас судит и решает наши судьбы. Все это связано с высокой идеей.
— А у вас были, наверное, времена, когда политоры ели мясо политоров?
— Случалось. В глубокой древности.
— С массовым размахом?
— Нет, в отдельных племенах.
— Как и у нас на Земле, — сказал папа.
— Ну, если и у вас так было, и рабство было, — вы не менее парадоксальное общество, чем мы.
