Где ты, маленький «Птиль» | страница 182
Оба они исчезли из кадра, студия уплыла из эфира, остался только светящийся экран. Мы четверо встали и обнялись.
Пилли, которая немного знала язык моро, попросила свидания у Малига-та и все рассказала ему. Вечером состоялся вроде бы торжественный, но молчаливый общий ужин, только глаза моро были теплее, чем обычно. В полной тишине Малигат сказал всего несколько слов.
— Пусть победит тот, кто веками не имел ничего, кроме страданий, а его маленькие радости станут большими и вечными. Прикоснемся нашими душами к душам тех, кто взял в руки оружие, чтобы вернуть себе свободу!
До начала ночи телек заработал еще трижды. В первый раз это было короткое сообщение, что все воюющие геллы получили в руки оружие. Во второй раз (мы обмерли!) диктор оказался прежним, «официальным», он заявил, что войска квистора отбили видеоцентр и «вы вновь узнаете правду о событиях в Тарнфиле и стране». Пока он говорил, а мы, пораженные, тупо глядели на него и не слушали, в студию вновь ворвались повстанцы, диктор был уведен «под белы рученьки», а один из ворвавшихся повстанцев заявил, что события постоянно меняются, они, повстанцы, были выбиты из видеоцентра, но теперь вновь завладели им. Третий «эфир» был снова повстанческим; в коротком сообщении было заявлено, что взят в плен главный военачальник квистории — уль Патр. К сожалению, потери повстанцев значительны, как, впрочем, и войск квистора, но новые повстанцы прибывают.
…Я стоял на краю скалы, обрывающейся к морю, и глядел в воду. Странное это было ощущение: скала, море внизу, нечто подобное было со мною и на Земле, когда папа, мама и я ездили в Коктебель и со стороны Золотых ворот нам позволили подняться на Карадаг. Эти непохожие картины (тогда и сейчас) все-таки так совпадали по облику, что я, на какие-то мгновения перед этим, невольно как бы уносясь на Землю, очень резко ощущал потом, где я.
Нелегко мне давалось и «соседство» с папой: он, зрелый мужчина (здоровый мужик, как иногда говорили у нас на Земле), войну и в глаза не видевший, явно переживал, что друзья его воюют, невольно — и за меня, и за него, и за Землю, против возможной войны с Землей, а он, видите ли, полеживает на пляже, загорает. Я был почти убежден, что, когда я спущусь вниз, мой папаня будет обсуждать эту тему с Пилли и Оли. Спустившись к ним, я, понял, что не ошибся, правда, говорила Пилли, а не папа.
— Как мы поглядим в глаза землянам, прилетев к вам, когда они узнают, что мы не уберегли хотя бы одного из вас. Мы привезем на Землю возвышенные слова о вашем героизме и мертвое тело? Хорошенькая встреча для первого раза! Нет, вы обязаны подчиниться решению Центра. Может, это вас успокоит? К тому же, простите, мне неловко за вас, когда я вижу ваши переживания, а свои-то считаю посерьезнее ваших: Орик ушел сражаться… а… у меня нет больше никого на свете, и у Оли — кроме него.
