— Она была обычной и стала более совершенной уже в море.
— Как это удалось? — спросил папа. — Вы конструктор?
— Я-то конструктор, — засмеялся Рольт, — но разработку я сделать не сумел. Это сделала — Пилли.
— Да что же это такое?! — воскликнул я, честно, потрясенный. — Пилли, ты сверхученый, что ли?!
— Ага, — сказала Пилли. — Просто гений, обыкновенный. Готовишь обед, и нет-нет что-то и придет в голову. Ки-лан, заговорив впервые, сказал:
— Я рекомендую нашим гостям поспать. Каюты готовы.
— Отлично, — сказал папа. — Если вы сами не ложитесь и покажете мне систему управления лодкой, я буду рад.
— К вашим услугам, уль Владимир, — сказал Рольт, после чего все мы встали и разошлись по указанным нам каютам.
…Как это ни странно, я заснул довольно быстро, и, когда Орик, пообещав, честно разбудил меня, папы в каюте не было. Двигатели не работали, лодка наша, как я скоро убедился, всплыла, люк ее, когда я подошел к нему, был открыт, Пилли, папа и Оли были рядом. Рольта и Ки-лана не было. Потихонечку, но я вылез-таки наверх, на большой борт лодки. Светало. Перед нами был берег не далеко, и я увидел свет фонаря на берегу, толпу политоров и с десяток машин нашего типа. Береговая полоса казалась узкой и крутовато уходила вверх метра на два; дальше, кроме леса, метрах в ста впереди ничего не было видно. Из нашего люка «выплыли» три катера и направились к берегу. Из машин в катера политоры стали перегружать оружие, по цепочке, и когда катера наполнились, они вернулись к подлодке и их разгрузили. Так было сделано три раза. Когда катера разгрузили в третий раз, матрос одного из них сказал: «Все, еще один рейс». Не знаю, что на меня нашло, глубокое детство, что ли, но, когда катера отходили, я, с криком «Я тоже хочу помочь» прыгнул в катер и тут же, огромным прыжком, в него свалился папа.
— С ума сошел?! — рявкнул он. Я опустил голову, но катера мчались и уже подходили к берегу. Мы пристроились к цепочке политоров и стали помогать грузить оружие. Прошло минут пять, и вдруг, как бы подчеркивая мою идиотскую вольность, со стороны леса раздались выстрелы, и все мы мигом залегли на песке пляжа. — Выследили, гады! — крикнул кто-то из политоров, и все они поползли по песку к двухметровому возвышению над пляжиком и моментально открыли ответный огонь.
— Неужели они сняли наш патруль?! — крикнул тот же политор, потом он выкрикнул несколько имен и велел им продолжать вести погрузку катеров. Я увидел, как папа со своим лазером подполз к остальным политорам и начал стрелять. Мгновенно высунется — выстрел, высунется — выстрел. Я оказался рядом с ним, он цыкнул на меня, но, конечно, смешно ему было отгонять меня вместо того, чтобы стрелять, и он смирился. Помня политорское положение о лазерах, я, как и папа, стрелял одиночными выстрелами, хотя лес был далеко, и залегшего противника можно было попытаться «покосить» лучом. С подлодки тоже начали стрелять чем-то похожим на навесные разрывные снаряды и довольно точно: обернувшись, я увидел перископ, с помощью которого они видели, на каком расстоянии противник. Огонь с чужой стороны стал ослабевать, тут и там лежали горгонерровские солдаты, сраженные огнем с двух точек. Вдруг меня по щеке царапнула пуля (папа не видел), тут же раздался крик: «Оружие загружено», и мы с папой скатились вниз и впрыгнули в катер. Через пару минут мы были на борту лодки. На берегу продолжалась стрельба, с нашей лодки тоже стреляли, катера мигом разгрузили, и береговой катер ушел обратно, а наши три «заплыли» быстро в люк. Постепенно выстрелы прекратились вовсе. «Они отступили!» — закричал кто-то громко с берега, тогда наша лодка «задраилась» и ушла под воду. Пилли, ни слова не говоря, увидев раньше папы кровь на моей щеке, куда-то быстро утащила меня, и политор в отдельной каюте, где было полно колбочек, лекарств и инструментов, молча мигом промыл мою неглубокую рану и наложил нечто вроде пластыря. Позже, в кают-компании, происшествию со мной была поставлена логическая точка. Среди общего молчания капитан Рольт спокойно сказал:
