— Ты пришла! Ты пришла, я так и знала…
Не тратя времени на болтовню, Соня жестом велит девчонке укрыться у нее за спиной. Та бросается к своей спасительнице, прежде чем успевают опомниться Раззак и его вендийский гость, — должно быть, сам князь Тхевани.
— Что ты делаешь? Стой! — хрипит купец.
Не утруждая себя ответом, Соня склоняется над столом, где выложены все те вещицы, которые оставлял вендиец Раззаку, якобы для продажи, а на самом деле, — чтобы приманить того человека, который отправился бы в погоню за Мхаири и сумел вернуть беглянку. Соню ничуть не удивило бы, узнай она, что эти вещи соответственным образом магически заряжены — подобно ловушке.
— Вот это, судя по всему, случайно выпало из той книги, которую ты мне передал… — Она берет в руки стопку хрупких от старости листов пергамента, испещренных непонятными цифрами и значками. Хвала Мерцилию, он точно объяснил воительнице, что искать, иначе она до старости могла бы рыться в этих фолиантах, от одного вида которых ее уже начинает тошнить. — Уверена, это лишь досадная оплошность с твоей стороны, Раззак…
В голосе ее звучит столь неприкрытая угроза, что купец мгновенно бледнеет, пересохшими губами шепча слова извинений. В поисках поддержки он косится на вендийца, но тот делает вид, будто происходящее не касается его совершенно. Похоже, в обмане он никакого участия не принимал…
— Вот и славно, — заключает Соня. — Но полагаю, ты не будешь возражать, что за пережитые волнения мне причитается… некоторая компенсация?
Раззак возражать не в силах. Он не может отвести перепуганного кроличьего взгляда от меча Сони, который та многозначительно поглаживает по рукояти.
Взгляд воительницы вмиг отыскивает вожделенные кинжалы. За взглядом следует рука — и метательные ножи мгновенно исчезают со стола.
— А поскольку этот кинжал теперь явно лишний… — Соня задумчиво подбрасывает на ладони свой старый нож, место которого занял теперь один из «близнецов», — то, полагаю, им следует распорядиться наилучшим образом…
Еще не доведя фразу до конца, она замахивается — и делает бросок.
Раззаку услышать последние слова воительницы так и не удается. Кинжал входит ему точно под кадык. И, захлебываясь кровью, торговец падает на ковер. Дорогой ковер, старой иранистанской работы, теперь испорченный безвозвратно…
— Очень не люблю, когда меня обманывают, — извиняющимся тоном поясняет Рыжая Соня остолбеневшему вендийцу.
Тот молча пятится прочь, по-рыбьи распахивая рот, но затем наконец из глотки его прорезается отчаянный вопль. Соне не нужно понимать по-вендийски, чтобы догадаться, что князек зовет на помощь своих людей…-
