Неужели…
Но нет, конечно же, нет. Она не ошибается никогда.
Скрип чуть слышный… и шорох… Если бы она не ждала этого так нетерпеливо, то, наверняка, ничего не заметила бы, — и уж тем более слабый звук не пробудил бы мирно спящего человека.
Шаги она скорее угадывает, нежели слышит в действительности. Кем бы ни был ее ночной гость, он знает свое ремесло.
Конечно, она могла бы приготовить пару неприятных сюрпризов, начиная с того, чтобы поставить у него на пути кувшин для умывания. То-то был бы удивлен бедолага, переполошив грохотом весь постоялый двор… Но, поразмыслив, Соня решила этого не делать, — ей интересно, как далеко он способен зайти.
Черная тень, чернее мрака, мелькает на фоне окна. Легчайшее дуновение ветерка, едва слышный присвист дыхания… Он уже рядом, совсем-совсем рядом.
Соня лежит, словно мертвая, не шевельнув даже мизинцем. Лишь, до боли напрягая глаза, всматривается во мрак, но как ни странно, по-прежнему, ничего толком не может разглядеть. Фигуру ночного гостя словно окутывает сгусток тьмы.
Но вот оно, наконец. В свете звезд голубоватым пламенем вспыхивает клинок, опускается к ее груди. Она не делает даже попытки откатиться в сторону, ибо теперь видит что гость ее пришел не для того, чтобы убивать. Слабая улыбка появляется на устах девушки.
— Проснитесь, госпожа, я хочу говорить с вами. Сейчас вы скажете мне, где храните ту вещь, которую отняли у меня не по праву. Иначе — умрете.
Соня в порыве несвойственной ей жестокости позволяет паузе затянуться до почти болезненной напряженности. Ночной гость ждет, и клинок в его руке, острие которого застыло в нескольких пядях от горла Сони, начинает едва заметно подрагивать, — как видно, рука незнакомца не слишком привычна к оружию. Улыбка на губах Сони становится еще шире.
— Никогда еще не встречала более неторопливого вора, чем вы, месьор Мерцилий, — произносит она наконец. Кинжал в руке дергается, и лишь сейчас Соня ощущает мгновенный страх. Чего доброго, мальчишка с перепугу и впрямь попытается ударить… Но внешне она никак не выдает своих чувств и, едва заметно сдвинувшись, чтобы острие клинка оказалось подальше от горла, деланно веселым тоном продолжает: — Я уж боялась что засну, вас ожидаючи. Негоже все-таки заставлять даму так томиться! Неужто в замке вашего батюшки вас не учили правилам куртуазии?
— Причем тут мой… Да что вы, вообще, знаете о… — как она и ожидала, Соне без труда удается выбить Мерцилия из седла. Паренек смущен и растерян, а это означает, что инициатива вновь принадлежит ей.
