Идвар придвинулся ещё ближе.
— Аэлла, милая, у нас такие порядки, ни ты, ни я, никто не в праве их изменить, пойми это…
— Мне не нравятся такие порядки. Это жестоко. Несправедливо. Нечестно. Один отец не может так по-разному относиться к своим сыновьям… Надо бороться с этим…
— Если бы я боролся, я бы уже давно сошёл с ума…
Она пристально поглядела на него и отвернулась.
— Как тебя устроили? Что сказал король?
— Нормально, — она качнула головой. — Он желает выдать меня замуж, только ещё не решил, за кого, а пока я буду жить здесь… — она опять подняла лицо и глянула снизу вверх.
— Замуж? — Идвар был неприятно удивлён.
— Он хочет поскорее отдать меня в другой род, сделать женой другого человека, чтобы я быстрее забыла отца и Райрон… — она вздохнула. — Мне придётся подчиниться… — Идвар скривился при этих словах, как от головной боли. — Иди к ним, тебя потеряют, будут задавать вопросы, ты ведь этого не хочешь? А что, если увидят нас вместе, или слуги донесут?
— Здесь редко, кто ходит…
— Всё равно. Иди. Иди, Идвар…
— Что он хотел от тебя?
— Пытался залезть под юбку, предлагает стать его любовницей…
Мирон нахмурился с болью и тревогой, шепнул:
— А ты?
— Хватит уже с меня… — она глянула исподлобья. Идвар помолчал немного.
— Ты сделала то, чего никто ни разу не делал, ты этим даже отца удивила. Будь осторожно, Олдер злопамятен, не оставайся с ним наедине, спиной не поворачивайся… Береги себя, Аэлла, пожалуйста, услышь меня… Мирополь — не Райрон, здесь ты чужая, никто не заступится за тебя… Это опасно… А моё слово здесь не стоит и гроша… Я не хочу, чтобы тебе сделали больно, не хочу, чтобы обижали… Но и ты будь внимательна… Прошу тебя… — глаза его горели в полумраке живым огнём, он вкладывал в каждое слово настоящие чувства, он был искренен с ней.
— Иди, Идвар, пожалуйста…
— А ты?
— Я пойду к себе… Не бойся за меня, я сумею за себя постоять… — вздохнула, спрыгивая с подоконника. — Иди…
* * * * *
— Я просмотрел все отчёты о Райронской войне, поговорил с герцогом Вальденом, — король смотрел в окно из своего кабинета, обняв себя за плечи, длинные пальцы тонули в мягком мехе белок. Идвар следил за отцом глазами. — Вообще-то, ты действовал правильно… по большей части… — обернулся вдруг, зубчатый венец блеснул золотом в его волосах. — Герцог, конечно, не всё одобрил, но я посчитал, что ты, Мирон, был прав, добился успеха в кампании и в войне…
Идвар помолчал, хвалили его нечасто. Но это был самый лучший момент для просьб, и он попросил:
