— Артем, по-моему, вы опять зароете Спартака в могилу неизвестного солдата…
— Почему «опять»?.. — бригадир нахмурился. — Мы первый раз его хороним.
— А кто ночью на Ивана Купалу захоронил?
Бригадира словно укололи:
— Брось землю рогами пахать, Вячеслав Дмитриевич! Мы у тех похорон с боку припека, а эту могилу нам указал Гурьян Собачкин.
— Разве Гурьян ее вырыл?
— Нам какая разница, он или не он… Сказал, зарывайте — и точка.
— Сколько взял за яму?
— В смысле, денег?.. — бригадир замялся. — Я предлагал, Собачкин отказался. Мол, эта могила бесхозная. Поллитровку водки, правда, все-таки попросил.
— Где вы с ним договаривались?
— Тут вот, на кладбище, между крестов пьяный мотался. Бутылку сгреб и смотался по-быстрому.
Голубев посмотрел на участкового инспектора:
— Владимир Евгеньевич, где Собачкин живет?
Участковый указал на неказистую избушку, притулившуюся вроде как на отшибе чуть не упирающейся в кладбище улицы:
— Вон его резиденция.
— Пойдем-ка, Евгеньич, проведаем Гурьяна!
— Да он, если и дома, то лыка не вяжет, — торопливо вставил бригадир.
— Посмотрим — увидим, — ответил ему Слава.
Вблизи изба могильщика была еще неказистей, чем выглядела издали. Построенная в незапамятные времена, она по самые окна вросла в землю. Некогда тесовую крышу затянул сизоватый лишайник, разорванный широкими трещинами от прогнивших тесин. Огороженный полусгнившим перекошенным штакетником и заросший бурьяном дворик напоминал мусорную свалку. У символической ограды, прямо на улице, чернела оставшаяся от зимы куча каменного угля и возвышался огороженный жердями метровый слой навоза. Видимо, когда-то здесь был загон для овец, но за все время его существования навоз ни разу не убирали. На навозном «пьедестале» копошились куры, бдительно охраняемые вызывающе нарядным петухом. За загоном скособочилась похожая на курятник пристройка из горбыля. Такое же сооружение служило сенями.
— По-моему, у этой «резиденции» никогда не было настоящего хозяина, — подходя к избушке, сказал Голубев участковому.
Дубков вздохнул:
— Совсем опустился человек. Ну, что вы от мужика хотите — всю жизнь бобылем живет.
Опасаясь, как бы прогнивший потолок не обрушился на головы, Голубев и участковый вошли в сени. Слава постучал в дверь — ответа не последовало. Тогда он потянул за державшуюся на одном гвозде металлическую ручку. Дверь, тягуче заскрипев, отворилась. Войдя в душный полумрак, Голубев огляделся. Справа на потрескавшейся плите стоял закопченный до черноты чайник. Прямо перед входом на замусоренном объедками столе — пустая водочная бутылка и большая эмалированная кружка. Под столом валялись две бутылки из-под импортного коньяка. Рядом — старая обшарпанная табуретка. Слева от входа, уткнувшись лицом в свернутую вместо подушки ватную фуфайку, на железной кровати прямо в грязной спецовке лежал Гурьян Собачкин.
