— Убили кого?
— Не знаю. Приедет Чернышев, кое-что расскажет. — Антон сел на свое место, облокотился на стол и, подперев ладонями подбородок, спросил: — Боря, какого ты мнения о Кайрове?
— Хорошего. А что, обижает он тебя?
— Нет, вроде… Понимаешь, по-разному мы с ним на работу смотрим. — Антон задумался. — Порою мне кажется, что Кайров повинность в уголовном розыске отбывает…
— Во куда хватил! Ваше расхождение во взглядах мне понятно. Ты, как молодой орелик, — Медников часто помахал ладонями, — не жалеешь крыльев. С одинаковой яростью готов бросаться и на мышонка, и на джейрана. А Кайров — старый беркут. Силы напрасно не тратит. Высмотрит, прицелится и… хоп! Готово. Конечно, и у Кайрова есть свои слабости. Нрав у него крутой, самолюбивый — это многих от него отталкивает. Однако как розыскник, скажу тебе, Кайров — голова. Ему крепкие орешки по зубам…
Чернышева пришлось ждать больше часа. За это время Медников высказал свое мнение о девальвации американского доллара, «установил» подлинного убийцу президента Кеннеди, высоко оценил работу японской разведки и, стрельнув все-таки у ребят сигарету, с наслаждением принялся дымить. В разгар этого занятия и заявился Чернышев. Поздоровавшись с Медниковым, как со старым знакомым, он протянул загоревшую до черноты жилистую руку Антону и, не выпуская его ладони из своей, удивленно спросил:
— Никак Игната Бирюкова сын?
— Его, — ответил Антон.
Чернышев улыбнулся:
— Ну, голубчик, тебя и без паспорта опознать можно. Копия бати: лоб упрямый, глаза, что небо голубое. Судя по плечам, и силушка батина досталась, а?.. Игнат-то в молодости однажды на спор годовалую телушку кулаком между рогов приласкал, та и копытца отбросила.
Медников захохотал:
— Не знал, что лично знаком с потомком русского богатыря.
Чернышев повернулся к нему:
— Истинную правду говорю. Силен его батя в молодости был, ох силен! — и заторопился: — Ну, поехали, голубчики, поехали. Дорогой наговоримся. Мой «оппель-председатель» урчит у подъезда.
«Газик» лихо промчался мимо железнодорожного вокзала, встряхнулся на рельсах переезда, вильнул по окраинным улочкам райцентра и, оставляя за собой разрастающийся шлейф пыли, вырвался на щебеночное шоссе. Только после этого сидевший рядом с шофером Чернышев обернулся к Бирюкову:
— Значит, осуществил свою мечту?
— Какую? — не понял Антон.
— Рассказывал мне Игнат, что ты еще в детстве любил разные тайны да загадки разгадывать.
— А-а… — улыбнулся Антон. — Осуществил.
