— Привет, Фред. — сказал толстяк. — Ты не узнал меня?
— Рауль? — недоверчиво спросил Доусон.
— Точно. Рауль Хендрикс. Похоже, я несколько раздался за эти двадцать пять лет. А ты совсем не изменился. Я как раз собирался спуститься в твою контору. Я еще не завтракал; ты не против посидеть со мной?
— Каррузерс говорил тебе…
— Гораздо проще обсудить все во время завтрака. — Хендрикс потянул Доусона обратно к лифту. — У меня к тебе много вопросов. Ты знаешь что-нибудь о наших одноклассниках? Есть у тебя с ними связь? А то я долго жил в Европе…
— Связь у меня есть, — сказал Доусон. — Помнишь Уилларда? Он сейчас ведущий специалист по топливным смесям…
Они не прерывали разговора и за луковым супом, и когда подали второе. Хендрикс главным образом слушал, изредка поглядывал на Доусона, но не прерывал его. Когда подали кофе, психиатр закурил и выпустил кольцо дыма.
— Хочешь, чтобы я поставил предварительный диагноз? — спросил он.
— Да.
— Ты чего-то боишься? Можешь это точно определить?
— Да, конечно, — ответил Доусон. — Это что-то вроде видения. Но, наверное, Каррузерс рассказал тебе об этом.
— Он сказал, будто ты везде чувствуешь дохлых мух.
Доусон усмехнулся.
— На оконной раме. На пыльной оконной раме. Впрочем, это не совсем так. Обычно это только запах и ничего больше. На самом деле я ничего не вижу. Такое впечатление, что меня подводит обоняние.
— А этот образ не появляется в твоих снах?
— Если даже и появляется, то наутро я ничего не помню. Это началось недавно. Хуже всего то, что я все время знаю: рама эта настоящая. Чаще всего это случается, когда я вожусь с каким-то рутинным делом… и вдруг это ощущение, мгновенная иллюзия. Но чем бы я в эту минуту ни занимался, я знаю, что это только видение, и тогда откуда-то приносит запах дохлых мух на запыленной оконной раме.
— Что-то в стиле Красного Короля? Думаешь, будто ты объект чьего-то сна?
— Нет, все это мне снится. Все это. — Доусон окинул взглядом ресторан.
— Что ж, вполне возможно, — сказал Хендрикс, гася сигарету в пепельнице. — Здесь мы соприкасаемся с метафизикой, и я начинаю теряться. Не имеет значения, чей это сон, гораздо важнее, веришь ли ты в реальность видения, пока оно продолжается. Разве что это ночной кошмар…
— Наверняка нет, — ответил Доусон. — До сих пор моя жизнь шла без особых потрясений.
— Итак, подытожим, что нам известно. Ты не уверен в том, что именно тебя беспокоит. Твои видения являются просто символами. Если тебе удастся обнаружить, что обозначают эти символы, вся их структура рухнет и какое-либо подозрение насчет психического заболевания отпадет само собой. По крайней мере так происходит в большинстве случаев.
