— Спите, а я присмотрю и, если что, дам знать, — промолвил Ефрем.
Рано утром, еще до восхода солнца, мы были уже в пути. Распрощались с хозяевами, наказав беречь знамя. Горохов долго стоял у Плетня с Аней.
— Береги себя, — твердила Аня.
Но не уберегся Горохов. Уже с пути он вернулся, чтобы забрать документы, которые забыл в хате у тестя. Мы ждали Горохова в кустарнике недалеко от деревни. Когда услышали выстрелы, то выдвинулись поближе. Видели машины с немцами, выезжавшие из деревни. Иванов вызвался проникнуть в деревню и узнать, что там произошло. Ждали его в кустарнике. Он вернулся удрученный. Рассказал, что Горохова схватили немцы, внезапно появившиеся в деревне.
Он был в хате и не успел выскочить в огород. Только открыл окно, чтобы прыгнуть, а во двор уже набежали фашисты. Выстрелил несколько раз и прыгнул, однако нога подвернулась. Хотел встать, но на него уже навалились, скрутили руки и стали допрашивать.
Ничего не ответил Горохов. Избитого, его бросили в машину и увезли. Ефрем с трудом удержал Аню, которая рвалась к мужу.
— Ты ничем ему сейчас не поможешь, а себя и нас погубишь, — говорил он ей, не выпуская из хаты.
Наша группа двинулась вперед, стараясь подальше отойти от деревни. Долгое время мы не знали ничего о судьбе своего товарища. Лишь много позже услышали, что Горохову удалось убежать от немцев под Могилевом, куда они его везли.
Более трех недель пробирался я вместе с группой бойцов и командиров, выходивших из окружения, по тылам противника. Наконец после долгих скитаний мы вышли к своим недалеко от города Рославля Смоленской области.
К большой радости, я встретил здесь многих своих сослуживцев со склада: майора Денисковского, политрука Фещенко и других. Обменялись воспоминаниями о последних событиях. Мой рассказ о рейде в танке по городу Минску товарищи встретили с большим интересом. Много расспрашивали о подробностях боя, о судьбах других членов экипажа, о нашем походе по вражеским тылам. Потом Денисковский сообщил, что всех танкистов приказано направлять в автобронетанковое управление и что мне тоже надлежит ехать туда.
Так я оказался в Москве. Вспомнил свой первый приезд в столицу три с половиной года назад, когда нас направляли в Испанию. Тогда я был здесь недолго, проездом, но и за то короткое время успел кое-что посмотреть. С тех пор здесь много изменилось, появились новые большие здания, улицы, площади.
В те июльские дни сорок первого года война еще не особенно чувствовалась в Москве. Казалось, так же размеренно, как и прежде, шла городская жизнь, слышались веселые голоса молодежи, смех детей. Но в то же время везде заметно было новое, связанное с войной: на улицах стало меньше жителей, зато больше военных — проходили колонны красноармейцев, двигалась военная техника. Иногда, поддерживаемые с обеих сторон бойцами, проплывали длинные сигарообразные аэростаты воздушного заграждения. На перекрестках стояли зенитные пушки, а на крышах многих зданий — спаренные пулеметные установки. Все окна в домах были перекрещены полосками бумаги.
