Учителя собирались на педсовет, шумно двигали стульями, перекидывались случайными словами, косились на Морщихина, сидящего на своем месте за столом.
Морщихин вдруг встал, решительно подошел ко мне.
- Анатолий Матвеевич... - Глаза, по обыкновению, скользят мимо моего лица. - Может, мне лучше не присутствовать сегодня на этом совете?
- Почему?
- Вам всем будет свободнее говорить обо мне.
- Говорить за вашей спиной?
- Вы надеетесь меня перевоспитать?
- Нет. Нам нужно, чтоб вы знали, что мы о вас думаем.
- Приблизительно знаю.
- Вы считаете себя правым?
- Да, Анатолий Матвеевич, считаю.
- Тогда чего ж вы боитесь?
Евгений Иванович отошел, приблизилась Анна Игнатьевна.
- Анатолий Матвеевич, - многозначительный кивок на дверь, - там Коротков... Уверяет, что вы приказали ему присутствовать на педсовете.
- Приказал. Пусть войдет и садится.
- Но, Анатолий Матвеевич... Мы же сейчас будем обсуждать вопрос о Морщихине!
- Совершенно верно.
- Ученик станет слушать, как критикуют учителя!
- Для этого и позвал его. Пусть знает, насколько сложно наше отношение к Морщихину.
- Но поймет ли?..
- А вы еще считаете его ребенком? Через три месяца этот ребенок закончит школу и станет самостоятельным человеком. Пора ему уже разбираться в сложных вопросах.
Анна Игнатьевна ввела Сашу Короткова, усадила за длинный конец стола. Взлохмаченная Сашина шевелюра поднялась между лоснящейся лысиной учителя черчения и рисования Вячеслава Андреевича и седым пробором Агнии Львовны, преподавательницы немецкого языка. Парень в явной тревоге, хотя и напустил вид, что ему все трын-трава.
Я поднялся со своего места, оглядел учителей. Мой штаб, мои маршалы... Среди них - Евгений Иванович Морщихин, нынче он уже не сотоварищ по делу, а противник. Не по себе этому противнику, не верит в свои силы, переполнен страхом и сомнениями, не хотел бы он с нами войны. Десять лет прятался, теперь прятаться нельзя.
- Разрешите начать, товарищи...
Разговоры и скрип стульев прекратились. Через головы учителей я обратился прямо к Морщихину:
- Евгений Иванович, если завтра к вам подойдет, скажем, Тося Лубкова и спросит: на самом ли деле вы, ее учитель, веруете в бога? Как вы ответите: да или нет?
Все головы повернулись в сторону Морщихина. А тот низко склонил к столу лицо. В густых жестких волосах видна обильная седина - как-то раньше она не замечалась.
