- Евгений Иванович был и остается учителем, - говорю я громко. - Не собираюсь расследовать в подробностях, что сейчас здесь произошло. Я знаю одно - Александр Коротков оскорбил учителя. - Я поворачиваюсь в сторону Саши. Он стоит перед классом, выставив лоб, опустив руки по швам, глядя в пол. - Сегодня вечером в семь часов собирается педсовет. Вы, Коротков, явитесь туда. Это мой приказ!
Тишина. За окном сквозь открытую форточку слышна взбалмошная весенняя возня воробьев. Коротков неподвижен.
- Вы слышали, Коротков?
- Слышу, - роняет он угрюмо.
- Во сколько часов?
- В семь.
- Не вздумайте опоздать хотя бы на минуту.
На педсоветы, случается, вызывают родителей, еще чаще на педсоветах обсуждают поведение того или иного ученика, обсуждают, но не вызывают. Предстать же перед педсоветом самолично - случай редчайший. Класс подавлен, а воробьи за форточкой беззаботно воюют.
Я не спешу уходить, пристально оглядываю лицо за лицом. И каждый, на ком останавливается мой взгляд, поспешно опускает глаза. Мое внимание задерживает лицо Тоси Лубковой. Она смущена, но не как все. В ее смущении что-то жалкое, растерянное, низко опущенная голова ушла в плечи, вид такой, что с радостью бы спряталась под парту. Что-то не так... Но что?.. И вдруг меня осеняет: она не защитила Евгения Ивановича, а должна была это сделать! Ей стыдно.
- Могу ли я, ребята, задать вам один вопрос? - В голосе моем уже нет начальственного металла, и класс зашевелился - поднялись головы, расправились плечи. - Если вам не захочется отвечать, не настаиваю. Скажите: нашелся ли среди вас кто-нибудь, который подал голос в защиту Евгения Ивановича?
Шумок, переглядывание, затем с задней парты хмуроватый бас Алексея Титова, веснушчатого, рассудительного паренька.
- А что тут скрывать, многие защищали.
- И ты, Титов?
- Ну и я... В больное-то место бить...
А у Тоси Лубковой краснеет даже лоб: многие защищали, она - нет, а давно ли негодовала на других, что несправедливы.
Саша Коротков продолжал стоять перед классом, не смея пошевелиться, не подымая глаз от полу.
- Евгений Иванович, - обратился я подчеркнуто вежливо, - с Коротковым решайте по вашему усмотрению: хотите - оставьте в классе, хотите - удалите его.
- Коротков, - проговорил Евгений Иванович, - садитесь на свое место.
- Анатолий Матвеевич, - Саша дернулся в мою сторону, - разрешите мне не присутствовать на уроке...
- Не я веду урок, а Евгений Иванович. Он требует, чтоб вы сели на свое место, Коротков!
