- Хочешь верить в бессмертие души? - заговорил я. - Боишься исчезнуть совсем? Так я скажу тебе: да, существуют бессмертные человеческие души или почти бессмертные... Удивлена, что это говорю я, не верящий ни в бога, ни в черта, ни в переселение безгрешных душ в райские кущи. А вот сколько раз ты слышала стихотворение "На холмах Грузии лежит ночная мгла..."? Помнишь: "Мне грустно и легко, печаль моя светла..."? Минутное состояние души, и оно нас с тобой волнует, шевелит мою и твою душу. "...Печаль моя светла..." Кости Пушкина давно истлели, а это живет. Душа живет, внутренний мир! Умрем мы, будет жить и после нас. Придешь домой, возьмешь в руки кусок хлеба - задумайся. Растертое в муку зерно, вода, дрожжи, соль - только ли это должно насытить тебя? Нет, мука, дрожжи, соль, а еще и души, да, души многочисленных, безвестных, очень далеких предков... Опять удивляешься. Наверно, считаешь меня или сумасшедшим стариком, или верующим на свой лад... Кусок хлеба! Что может быть проще? Но даже в нем заложены наблюдения, соображения, догадки не сотен, а многих тысяч людей, духовные проявления огромной армии, жившей в разные века, в разных странах. Кто первый догадался насадить на ось колесо? Никто не знает. Духовный вклад! Он живет и сейчас в любой автомашине, в любом самолете. Бессмертна душа этого неизвестного человека!.. Тебе отмерено шесть, семь или восемь десятилетий, сумей их использовать, подари что-то новое, пусть маленькое, но свое, подари его тем, кто станет жить после тебя. Бессмертие только в этом, другого не существует...
Всхлипывала вода под ногами, тяжело шлепнулся съехавший с мокрой крыши снег. Тося молчала. Неожиданно она остановилась:
- Мне сюда.
Маленький дом, отпрянувший от дороги, два окна, как два слепых глаза, маслянисто блестят в темноте, низко надвинута на них крыша. Здесь живет тетка Тоси, Серафима Колышкина.
- Вы меня осуждаете, Анатолий Матвеевич?
- Разве тебе здесь лучше, чем дома?
- Лучше.
Постояли, вслушиваясь в шорохи.
- Тетя Сима - легкий человек, - виновато и доверчиво заговорила Тося. - И бог-то у нее ненавязчивый. Если б я не верила ничему, тетя Сима меня не меньше бы любила. Сыновья-то у нее неверующие, а она их любит.
Тося взялась за ручку калитки:
- До свидания, Анатолий Матвеевич.
- Так придешь завтра в школу?
- Н-не знаю!
- Это как понять?
- Анатолий Матвеевич, ведь мучение, когда к тебе будут приглядываться. Теперь верю - смеяться не станут и плохого в глаза не скажут. Но глядеть-то им все равно не закажешь. Для них я вроде больной - ненормальная. Тяжело же.
