— Черт с ними, — махнул рукой Ардабьев. — Жаль, что их нельзя начать немедленно есть. Одного поросенка мы дали бы вон тому рыбачку, другого той паре у «Запорожца», а третьего съели бы сами… А шампанское и водку расставили бы шеренгой на берегу канала. Вот это было бы отмечание диссертации!
— А о чем она? Об ардабиоле? — осторожно подвела его к ускользавшей теме девушка.
— Если бы… Моя диссертация ни гроша ломаного не стоит по сравнению с ардабиолой… Вы знаете, как ни смешно — она о помидорах… — И Ардабьев вонзился крепкими ровными зубами в алый помидор, даже забыв его посыпать солью.
Ардабьев был действительно и смертельно усталым и смертельно голодным. Девушка точно догадалась и о первом и о втором. Помидорные семечки вместе с соком брызнули на его еще совсем новые ярко-синие джинсы, но он даже не отряхнул их. Ардабьев сдернул с бутылки шампанского серебряную шапочку, раскрутил проволоку, и пластмассовая пробка немедленно вылетела вместе с фонтаном пены в воздух.
— Половина, кажется, осталась, — посмотрел Ардабьев темно-зеленое тело бутылки на свет. — Стаканов у меня нет.
Девушка отпила немного и отставила бутылку от него.
— Вам не надо пить… Вы не спали, и вы за рулем. А я машину водить не умею.
— Вы говорите со мной, как говорит моя жена, — усмехнулся Ардабьев. Ехал целый час за незнакомой девушкой в трамвае, а из трамвая сошла моя собственная жена.
Девушке это не понравилось.
— Ардабиола, — сказала она. — Расскажите мне об ардабиоле.
— Если вы дадите мне шампанского, — сказал Ардабьев, опять зажмуриваясь и ложась на песок.
— Вы сказали, что ардабиола — это дитя насекомого и растения? Разве так может быть?
— Шампанского, — просительно проурчал Ардабьев.
— Вам это надо?
— Необходимо.
— Сначала мне показалось, что вы бабник. Потом, что сумасшедший. Но не показалось, что алкоголик.
— Честное слово, я не алкоголик. Я даже не пьяница. Но мне сейчас обязательно нужен глоток шампанского.
— Оно теплое и противное.
— Оно прекрасное, потому что в нем есть пузырьки. Я заклинаю вас всеми трамваями, мебельными фургонами и грузовиками всех швейных фабрик… Один глоток! Иначе я усну непробудным сном, и вы никогда ничего не узнаете об ардабиоле.
Губами он почувствовал прикосновение горлышка бутылки, поднесенной ему девушкой. Шампанское действительно было теплым и противным. Но пузырьки в нем были.
— Нет, Мишечкиных я не приглашу! — стукнул он кулаком по траве, Никаких Мишечкиных! Они недостойны пузырьков!
