Гийемина мрачно посмотрела на молодого священника. Тот притворился, что не заметил, как рассердилась старшая из девочек и как слегка улыбнулась младшая.
— Интересно, а для чего вы приехали сюда? — вырвалось у Гийемины.
— Я всего лишь молодой кюре, малышка, — пояснил священник, — и направляюсь в Эртелу. Это мой новый приход.
Лица девочек сразу же стали напряженными. Словоохотливость Гийемины тут же улетучилась.
Они подошли к дому с деревянным навесом, без чердака, стоящему на углу улицы. Его двор, как и дворы других домов, был завален снегом.
— Это здесь. Премьерфе живет в этом доме со своей женой.
— Спасибо, — сказал Ги. — Спасибо вам обоим.
Священник хотел было благословить их, осенив крестным знамением, однако Гийемина вдруг резко схватила его за руку.
— Не нужно, святой отец… Мы знаем, что вы сказали нам неправду.
Ги уставился на девочку, удивленный ее выходкой.
— Эртелу не существует, — выпалила Гийемина. — Это просто старая легенда, которую рассказывают детям, чтобы их напугать или заставить слушаться. Как сказка про Тару или про Эннекена. Это всем известно.
Священник улыбнулся. Но девочка продолжала тараторить:
— Смотрите, как бы и вас не постигла та же участь, что и епископа, и людей из деревни Эртелу. И всех тех, кто забредал в наши земли!
Последнюю фразу Гийемина уже прокричала. Она бросилась прочь, схватив за руку подружку и увлекая ее за собой. Энно Ги посмотрел им вслед: они словно растворились, скрывшись за углом, как две маленькие феи. А еще священник почувствовал на себе чьи-то любопытные взгляды из окон дома.
Энно Ги постучал в дверь дома Премьерфе. Дверь резко открылась, и взору священника предстала невысокая дородная женщина с туповатым и явно неприветливым выражением лица. Это была Годильеж, супруга ризничего. Эта женщина отличалась весьма своеобразной внешностью. Все в ней говорило о ее дурном нраве: острые носки обуви; короткие, как у утки, ноги; широкие покатые плечи; низкий лоб, прикрытый синим платком; узкие глазенки; сросшиеся брови. Эта женщина, открывая дверь с таким видом, будто собиралась плюнуть в лицо стоявшему на пороге, замерла, ошеломленная, увидев перед собой незнакомого священника.
— Что вам нужно?
— Я — священник Энно Ги, — ответил кюре. — Я пришел попросить ризничего о помощи.
— Да? Ну конечно же, святой отец! Проходите. Да проходите же!
Недоверчивое выражение лица этой мегеры мгновенно сменилось ханжеским благоговейным почтением. Она стала что-то лепетать, беспрестанно повторяя «святой отец». Усадив Ги за стол и поставив перед ним тарелку с кусочком репы и чашку с теплым молоком, она тем самым, с ее точки зрения, оказала священнику высшие почести, какие только могли быть возданы кому-либо в этом доме. Внутри дом вполне соответствовал этой несуразной толстушке: высота потолка едва превышала рост человека, расставленная кое-как мебель была слишком маленькой, да и вообще все здесь казалось каким-то грубым и старомодным.
