Братская ГЭС | страница 15



Качели в сини,
               и визг,
                       и свист,
и, как гусыни,
              купчихи яростно:
«Мальчишка с бабою...
                      Гимназист!»
Он ее бережно ведет за локоть,
он и не думает, что на виду.
«Храни Христос тебя,
                      яснолобый,
а я уж как-нибудь сама дойду...»
И он уходит,
             идет вдоль барок
над вешней Волгой,
и, вслед грустя,
                 его тихонечко крестит баба,
как бы крестила свое дитя.
Он долго бродит...
                  Вокруг все пасмурней...
Охранка - белкою в колесе.
Но как ей вынюхать,
                    кто опаснейший,
когда опасны в России все!
Охранка, бедная,
                 послушай, милая:
всегда опасней, пожалуй, тот,
кто остановится,
                 кто просто мимо
чужой растоптанности
                     не пройдет.
А Волга мечется,
                 хрипя,
                        постанывая.
Березки светятся
                 над ней во мгле,
как свечки робкие,
                   землей поставленные,
за настрадавшихся на земле.
Ярмарка!
         В России ярмарка!
Торгуют совестью,
                  стыдом,
                          людьми,
суют стекляшки, как будто яхонты,
и зазывают
           на все лады.
Тебя, Россия,
             вконец растрачивали
и околпачивали в кабаках,
но те, кто врали и одурачивали,
еще останутся в дураках!
Тебя, Россия,
              вконец опутывали,
но не для рабства ты родилась.
Россию Разина,
               Россию Пушкина,
Россию Герцена
               не втопчут в грязь!
Нет,
     ты, Россия,
                 не баба пьяная!
Тебе великая дана судьба,
и если даже ты стонешь,
                        падая,
то поднимаешь сама себя!
Ярмарка!
         В России ярмарка!
В России рай,
              а слез - по край,
но будет мальчик -
                   он снова явится -
и скажет праведное:
                    «Вставай...»

          Б р а т с к а я   Г Э С

о б р а щ а е т с я   к   п и р а м и д е:

Пирамида,
          снова и снова
утверждаю с пеной у рта:
революций первооснова
есть не злоба,
               а доброта.
Если слезы сквозь крыши льются,
строй лишь внешне несокрушим,
и заваривается
              революция,
и заваливается
               режим.
Вот я вижу:
            летят воззвания,
уголь - мастеру-гаду в рот,
и во мне - не воды взвывания,
а неистовых стачек рев.
И Россия идет к избавленью,
кровью тысяч землю багря,
сквозь централы, расстрел на Лене,
сквозь Девятое января.
И в боях девятьсот пятого,
и в маевках, флагами машущих, -