Сознавала ли она, что делает, когда шла по длинному коридору, спускалась широкой лестницей вниз, пересекала ярко освещенный вестибюль? Она была бледна и двигалась, как в сомнамбулическом сне. Ей нужно было кого-то найти. Костю? Или отца? Она не знала. Но только не оставаться одной…
Швейцар, немного удивленный, но почтительный, распахнул перед ней двери, и Настя вышла на крыльцо с колоннами. Перед ней лежала мощеная площадь, красное закатное солнце стояло над крышами домов, прямо напротив. И в этом пурпурном свете, по ступеням лестницы, ей навстречу шла группа людей, неся на руках истерзанное, окровавленное тело ее отца.
Они прошли, не задев неподвижной девушки. Но идущие следом, словно водоворотом, потянули ее за собой. Вокруг витали обрывки фраз: взволнованный полушепот, возбужденные вскрики, суетливое причитание… «Площадь переходил, карета наскочила…», «Нет, он сам бросился, прямо под копыта. Лошади — на дыбы…», «Протянуло, беднягу, колесами…», «Кто такой? Говорят, из этого отеля постоялец…»
Навстречу бежал управляющий. Всплеснув руками, воскликнул:
— Господин Каретников! Боже правый! В лазарет несите, в лазарет! И за доктором, живо!
Кто-то сказал:
— Да он неживой уже…
Кто-то возразил:
— Нет, вроде дышит…
Настя остановилась. Сквозь туманную пелену оцепенения вдруг проступило четкое понимание того, что произойдет дальше. Сейчас кто-то вспомнит, что Каретников приехал с сыном, пойдут искать Андрея, заглянут и в комнату отца… И тогда станет ясно всем, что пока знает лишь она: в припадке гнева убив сына — ударив сильно или толкнув так, что тот ушибся насмерть, — отец, ужаснувшись содеянному, бросился под колеса экипажа, покончив с собой… Может быть, не совсем так настигла отца гибель: в шоке, не сознавая себя, ничего, он шел через площадь прямо под мчащийся экипаж. И все же девушка думала, что отец сам распорядился своей жизнью, сам себя покарал. Но сейчас не это было главным.
Гудящая толпа потянулась в сторону лазарета. Настя, отделившись, быстро пошла на второй этаж. Ей навстречу, вниз по лестнице, бежали возбужденные горничные, коридорные. Никем не замеченная, она вновь вошла в комнату, где стояла неживая тишина, все более сгущались сумерки, и так же, на спине лежал ее мертвый брат.
В первый раз она лишь глянула на него. Теперь подошла, присела рядом. У Андрея была пробита голова на затылке, но крови, уже запекшейся и темной, натекло совсем немного. Настя боялась встретить остекленевший взгляд Андрея, но глаза юноши оказались закрыты. Наклонившись и поцеловав его в холодный лоб, она сказала нежно:
