- Не шибко удачное место для торговли выбрали, Анна Павловна. Здесь ваш товар не очень-то будет в ходу.
- А мне все равно. - ответила она. - Я получаю не с продажи. Сколько продам значения не имеет. Платят по времени.
Ответ показался Ярову странным, он снова внимательно посмотрел ей в лицо, убедившись, что беззащитность, как таковая, составляют существо этой Анны Павловны с нерусской фамилией.
- И какое же вам положили жалованье?
- Нам хватает. - уклончиво ответила Анна Павловна. - А где вы здесь кушаете? В обед?
- В шашлычной. - указал за спину Яров. - Но не думаю, чтоб питание там пришлось вам по карману. Цены ресторанные.
- Да, наверное так. - без огорчения ответила она. - Ну, тогда будем готовить на месте.
- На костре? - улыбнулся Яров, а она ответила вполне серьезно.
- Может быть и на костре. Мы уже и к такому привыкли.
Анна Павловна заметила недоумение в глазах Ярова и пояснила.
- Мы беженцы. То есть, нас так называют. Из Киргизии... Родились и жили во Фрунзе, а теперь это Бишкек.
"И отсюда тебя погонят, - с болью подумал Яров. - И здесь ты, такая беспомощная, не приживешся"
- У вас, Анна Павловна, разрешение на торговлю есть?
- Да. Нам выдали все документы. Есть, есть, конечно.
Яров прикинул, что вряд ли та публика, которая осуществляет незаконный, но основной контроль над местной торговлей, будет приставать к этой маме с дочкой. По общим негласным правилам - старух, продающих сигареты и газетчиков торгующих "в разнос" - организованный рекет не трогал. Но "вольные мелкие шакалы" из недорослей - на все способны и женщину следовало предупредить. Он спросил грубовато.
- А "крыша" у вас есть?
- Есть, конечно. - улыбнулась она. - Сказали, Алик Черный... Мой муж с ним сговорился.
- Тогда все в порядке. - ответил Яров, даже порадовавшись, что он с новой торговой точкой оказался в одной системе.
- Хорошо, Анна Павловна. Присмотрите минутку за моей табачкой, а я тут схожу, узнаю про возможность поставить вас на дешовое пищевое довольствие. Пять минут.
Она кивнула, очевидно не понимая, что ей сказали.
Яров быстро дошел до шашлычной, миновал веранду и через небольшой зал прошел на кухню, где под присмотром Воробья уже кипела работа: мангалы пылали огнем, двое мужчин ворочали в бочках отмоченный шашлык, согнутая в пояснице старуха Анфиса мыла кружки и стаканы.
Хозяин заведения имел Богом данную фамилию и соответственно тому кличку - Воробей. Виталий Трофимович Воробьев и был похож на эту вечно озабоченную пропитанием вовсе не певчую птицу. Маленький, взьерошенный, он словно прыгал с ветки на помойку в постоянном стремление склевать лишний рубль хоть со стола, хоть в навозной куче. Носик у него был остренький, ножки коротенькие, а задница торчала, будто обрубленный хвостик. При всей своей суетливости управлялся он делами более чем справно и его щашлычная "У трассы" процветала. Сам он обьяснял свои успехи просто: "Мне не надо лишнего, я добрый и умею делиться". Было ему лет пятьдесят, а про семейное положение его никто ничего не знал. По имени-отчеству к нему обращался только Яров, а все остальные так и кликали: "Воробей" - со школьных лет не отлипшим прозвищем.
