Пан Гузий напрягся. Он стал похож на плакат времен последней оккупации Украины колорадским жуком. Нельзя было сказать, что он всегда был с братвой или же из братвы. Пан Гузий даже зоны не нюхал. Просто подвязали его одни очень серьезные не местные. Они пристегнули его через воровские дела и определили быть кукольным верховным адмиралом, но тiлькi щоб под местной шпаной. По-русски они говорили нынче через переводчика.
При этой мысли Гузий покосился в сторону супруги Титушкина. Она издалека напряженно следила за героем и, встретившись с ним взглядом, с готовностью расплылась в улыбке. В глазах ее мелькнуло то, что психиатр назвал бы страстью к вожделенному подчинению в своей финишной форме, а Титушкин — блядовитостью.
Титушкина эти проблесковые маячки насторожили. Но жiнка Титушкина легко вздохнула и, мимически запутывая следы, спросила супруга:
— А бакунинцы будут?
Он не знал, кто такие эти бакунинцы, и спросил об этом народе соседа по толпе. Сосед по толпе, весь в кожаном, как старинный водитель ленд-лизного «студебеккера», дал разъяснение: на складах истории, мол, не осталось настоящих бакунинцев, есть только завалы свидомых, недобитки бандеровцев и выводок неотроцкистов. Нет чтобы спросить о том, возвратятся ли мужья к воспитанию жен плетью за подобное тяжелое глазкостроение.
— А вы — за кого? — тут же засверкала очами жiнка на соседа в коже.
Тот все понял и сказал, сочувственно глядя на Титушкина:
— Я — за укрепление традиционных семейных отношений, кума! — он нервно подмигнул чоловiку Титушкину. — Читайте умные книги! Я — за ведение активной просветительской работы по выявлению и обличению имеющихся закамуфлированных пидоров всех мастей — гомил и лесбий! Однажды пидоры, рэкеты и все продажные суки выдохнут «ху!» и пойдут в ад навеки. Я верю! А вы за кого, кума?
— Я пока еще не знаю. Но — браво, браво! Кум моего кума — мой кум! Присоединяюсь! — восхлопала жiнка ресничками, а также и в ладоши.
Вздохнул и Титушкин: образованная какая жiнка-то у него, работяги! Его не интересовало, кто придет к власти в результате выборов. Он знал: надо просто не дышать. А жить вообще-то надо. Питаться надо. Развалится государство, и нехай развалится. А вот кто куски в сумку соберет — это отдельный вопрос. Власть валяется на тротуаре, и нехай валяется, нечего это трогать. И так уже запачкались. Титушкин был одержим мечтой о хате с прудом, где водоплавают карпы и лыбеди, и где может запросто утонуть любая жiнка. Ему не нужны, да и недоступны были, французское Божоле, вина Бордо и Прованса, плато Каркассон и Бургундии, рейнские вина или вино из Чили и Калифорнии. Под шумок утомительной революции он достал из своего кармана четок горилки, вполне пригодной для поливки картофеля от колорадского жука, на второй скорости опростал сосуд, а тару незаметно запихнул жене в карман плаща.
